Я о другом.

Пройдут наши трудные годы.

Настанет пора главенства закона и порядка.

Но те, кто сейчас на верхней палубе, те, у кого рожи лопаются от жира, а бумажники от денег, те, кто уже замарался с ног до головы, что они думают о своем прошлом, о себе? Какие сказки будут рассказывать внукам? Я понимаю, что это наивный вопрос, но мне просто интересно было бы узнать хоть у одного из них: не страшно ли им? Перед собственной душой – неужели не страшно? Понимают ли они, что искалечили собственную нацию, отравили ее своей заразой бесконечных корыстных подлостей? Или, прочитав вот эту статью, посмеются, достанут удочку и встанут к борту на утреннюю ловлю?

Боюсь, так и будет. Посмеются, поплюют на червяка.

Ловись, рыбка, большая и маленькая».

У Дубкова было двойственное чувство. С одной стороны, он не мог не оценить смелости Немчинова. С другой, считал, что материал растянут, слишком много дурного пафоса. Другое важнее, зарезал он поэму Дубкова своим выскоком или не зарезал? У Вячика была мысль сначала издать поэму в Сарынске небольшим тиражом за свой счет – как бы самиздатом, а потом послать в «Новый мир» или в «Знамя». Нет, лучше в «Наш современник». Книжечкой послать солиднее. Теперь тут книжечку не издашь, местные прочтут и скажут – по газете сочинил.

А почему книжечкой солиднее? Не видели они таких книжечек, что ли? И зачем это тут вообще печатать? Надо сразу посылать туда, а в Москве провинциальных газетенок не читают, не увидят плагиата. Да и нет его: сюжет и образ из разряда ходячих, к тому же у Дубкова двенадцать палуб, а не две с половиной. И стихи все-таки, поэма.

Поэтому Вячик успокоился и отправился домой – работать, шлифовать свое творение.

В тот же день Немчинову позвонил Петр Чуксин и сказал, что надо встретиться.

– А в чем, собственно, дело? По поводу статьи?

– Да так, вообще.

– А почему вы звоните, а не Максим или Павел Витальевич?

– Есть разница?

– В любом случае я занят, я тут другу помогаю, ремонт делаем.

– Это тот друг, которому мы переехать помогали?

Петр не видел, как в квартире трое друзей, Немчинов, Иванчук и Сторожев, переглянулись. Телефон Немчинова был на громкой связи, голос Петра слышали все.

– Начинается, – прошептал Сторожев.

– Пока ничего не начинается. Пусть приезжает, если хочет, – твердо сказал Коля.

– Да, я здесь, – ответил Петру Немчинов.

– Ладно.

Друзья стали ждать.

– С компанией приедет, – предположил Сторожев.

– Ага. В масках и с автоматами. Не те времена, Валера.

– Все те же, а то и хуже. Да нет, я тоже не думаю, что они сразу начнут заваривать кашу. Но откликнулись быстро.

Петр приехал один. Поднялся, позвонил, Коля открыл.

– Привет, – сказал Петр очень вежливо. – Илья Васильевич, оторвитесь на часок, Максим потолковать с вами хочет.

– Пусть сам звонит.

– Он человек занятой…

– Ничего, я подожду.

– Да ладно вам, поехали.

И Петр прошел мимо Коли к Немчинову, стоявшему в конце прихожей, взял его под руку и повел.

Это получилось быстро, просто и неожиданно: вот Немчинов в квартире, а вот он уже на лестничной площадке, идет за Петром, перебирая неохотно ногами, то есть тот его натурально тащит, но легко, без усилия.

– Минутку! – сказал Сторожев. – Мы тоже поедем!

– Ремонтом занимайтесь, – отозвался Петр.

– Илья, ты никуда не пойдешь!

Сторожев выбежал из квартиры, Иванчук тоже, они догнали уводимого Илью и схватили его.

– Начинается… – с укоризной сказал Петр. – Я же по-человечески. Отцепитесь.

– Он никуда не пойдет! – повторил Сторожев.

Петр, держа Немчинова под руку, повернулся к его друзьям, Сторожева ударил рукой по шее, а Иванчука кулаком под дых. Ударил несильно, словно отмахивался, но Сторожев и Иванчук одновременно сползли на ступеньки лестницы.

– Цепляются, – сказал Петр, как бы удивляясь этой глупости. – Не ихое дело, зачем лезть? А?

– Отпустите немедленно! – сказал Немчинов.

– Ты-то хоть будь умный. Начнешь корячиться, больно сделаю.

И Петр в доказательство серьезности намерений показал, как он сделает больно: сжал пальцами руку Немчинова.

Тот чуть не закричал.

____ ____

____ ____

__________

____ ____

____ ____

__________

В вашем окружении произойдет нечто неожиданное и неприятное.

Немчинов сидел в темноте, ждал. Петр привез его час назад к спорткомплексу «Смена», провел в здание под трибунами, шли длинными коридорами, потом Петр открыл ключом какую-то дверь и впихнул внутрь:

– Посиди пока.

И захлопнул дверь. И Немчинов остался в кромешной непроглядности. Осторожно передвигаясь, нащупал длинную скамью, сел на нее. Поводил руками вокруг. Какие-то ровные поверхности. А вот что-то металлическое. Маленький замок. Это дверцы, это шкафы, его заперли в раздевалке.

Хороший эпизод для книги, неожиданно подумал Илья. Надо запомнить свои мысли и чувства.

Но, как ни странно, никаких особых мыслей и чувств не было, кроме желания опять оказаться на свету. Как можно скорее.

Максим освободился от срочных дел, приехал. Спросил Петра:

– Что делает?

– Сидит, ждет.

– Не трогал его?

– Очень надо…

Они прошли в раздевалку, Максим включил свет и увидел перед собой зажмурившегося Немчинова.

Так. Теперь надо правильно задать вопросы.

Максима не волновало то, что было напечатано в «Свободном времени». С утра он был в Доме правительства, видел эту газетку у многих, но никто не посмел выразить даже намека на злорадство. Наоборот, и взглядами, и словами демонстрировали сочувствие:

– Совсем эти газетчики уже обнаглели!

Среди сочувствующих было много тех, кого Немчинов в своей статейке тоже цапнул, поэтому их возмущение было вполне искренним. Позвонив кое-кому из думского аппарата, Максим узнал, что и в Думе та же реакция. Большинство, впрочем, и в правительстве, и в Думе остались равнодушны: с развитием Интернета поносных слов в адрес законодательной и исполнительной власти становилось с каждым днем все больше. А чем больше слов, тем меньше цена каждого из них.

Максима интересовало другое. Он узнал, что редактор «Свободного времени» в отпуске, что материал шел непосредственно через Немчинова. Но у Немчинова такой информации быть не может. Следовательно, кто-то ему подсунул. Следовательно, в городе закопошилась какая-то сила или группировка, которая решилась объявить войну Костяковым и их приближенным, в том числе Сезонтьеву. Желательно как можно скорее выявить, что это за люди и чего хотят, чтобы понять, каким образом их нейтрализовать или уничтожить.