— Не надо, — с налетом важности улыбнулся Гошкин отец. — Роль Снегурочки не для бабушек. Скажет спасибо, и ладно…

— Спасибо, — сказал я. — Только знаете что? У меня с собой денег-то нет, я не знал… Можно, я рамку сейчас возьму, а завтра мы обязательно расплатимся? Мне рамка нужна, чтобы дома не влетело за поздний приход. А то мы столько мотались по улицам… — Это я деликатно намекнул на свои заслуги в поисках Николки.

— Забирай, забирай, — великодушно сказал мастер.

— Вот хорошо! А… сколько денег надо будет принести? — И подумал: найдутся ли они нынче у бабушки?

Он довольно улыбнулся:

— А нисколько не надо. Вы теперь вроде как друзья с Го-шиком. К тому же мне эта работа была одна радость. Можно сказать, приобщился к старинным мастерам.

— Ой… спасибо. Только бабушка, наверно, не согласится. Она в таких делах такая… щепетильная.

Гошкин отец насупился, но, по-моему, не всерьез.

— Понятно, бабушка человек принципов. Но вот я тоже щепетильный. Да… Если мой подарок не берут, я обижаюсь.

— А это подарок, да?

— Да. И потом, не бабушке, а тебе. Такая вот ситуация…

— Тогда… еще раз спасибо.

— Меня зовут Дмитрий Алексеевич, — сообщил он и почесал клочковатую бороду с крошками. — Заходите к нам, братцы. Гошка у меня положительный. А может, придется опять Николку ловить… Я вот доберусь до него, только встану.

Он велел Гошке найти плотную бумагу и упаковать рамку.

После этого мы с Вячиком понеслись домой.

Дома, конечно, все уже «стояли на ушах». Отец, правда, сохранял внешнее спокойствие, зато мама успела побывать дома у Вячика. И там узнала, что «этот негодяй тоже еще не появлялся, а когда появится, получит за все по полной норме». Папаша у Вячика был молчалив и крут. Мать шумная и быстрая на руку: сперва даст по шее, а потом уже разбирается и жалеет после времени. Но я надеялся, что на этот раз Вячи-ку зачтется уважительная причина. И мне тоже!

— Мы не гуляли! Человек пропал! Маленький! Мы искали по всему Стекловску!

Ну, в ответ, конечно: «А о нас ты подумал? Мы решили, что ты сам пропал! Ты знаешь, какая в городе криминогенная обстановка!» Но это уже так, на тормозах. Нашелся ребенок, можно вздохнуть и порадоваться. Поворчали еще, дали вареной картошки с молоком.

Потом я поманил бабушку в ее комнату.

Ну, она прямо помолодела, когда рамку увидела.

— Какая прелесть…

А когда про все узнала, даже прослезилась чуть-чуть.

— Я сразу увидела, что этот Дмитрий Алексеевич очень милый человек, с особой внутренней интеллигентностью. И какой мастер! Истинный художник… Алик, ты передай ему, что я не нахожу слов. И всей душой… ну, ты понимаешь…

— Понимаю, понимаю… Ба-а! Ты ведь готова была на любую плату, верно?

— Что ты имеешь в виду? — Тон бабушки стал посуше.

— Не могла бы ты дать мне из сэкономленных денег хоть ма-а-ленький процент?

— Странно… Разве ты автор этого произведения?

— А кто это произведение отыскал и принес?

— Д-да… Но откуда у тебя столь корыстные проявления? И зачем тебе деньги?

— На водку, наркотики и закупку оружия. Решил начать настоящую мужскую жизнь.

— Сейчас я тебе покажу мужскую жизнь! Говори серьезно!

— Если серьезно, то скоро у Пшеницыной день рождения.

— Не у Пшеницыной, а у Насти.

— Ага. И еще у Стоковой. У Сони. Я обещал, что приду с подарком…

Я так умотался в тот вечер, что лег сразу после разговора с бабушкой. Думал, сразу усну. Но опять не спал до полуночи. Луна выкатилась в середину неба и сделалась очень яркой.

Я завернулся в одеяло и сел на подоконник. Многие не любят полнолуния, говорят, что от него исходит какое-то вредное влияние. А мне нравится круглая луна. По-моему, как раз при ее свете происходят всякие чудеса.

Вот и сегодняшний вечер оказался почти сказочный. Эти переулки в сумерках, заросли, журчание воды под мостами, рыскливые кошки, желтые окна… И театр Демида, похожий на кладовую вещей из разных волшебных историй… И даже в тревоге за Николку была приключенческая напряженность. Как в моих некоторых снах, когда я кого-то ищу, догоняю в запутанных улицах таинственного города.

Эти сны обычно обрывались на середине. А нынешняя сказка раскрутилась до конца. И конец оказался счастливый…

Я вспомнил, как вез на раме малыша Николку и как волосы его пахли скошенной травой. И как он спросил:

«А ты знаешь, что этот забор на самом деле поезд?»

Я не удивился Николкиному вопросу. Понял, что Николке известны странности мира так же, как и мне.

Эти странности я называл словом, которое придумал давным-давно: «Многоразность».

Еще в дошкольные годы я стал понимать, что у одной и той же вещи может быть множество видов и свойств.

Я знал, например, что переднее колесо у велосипеда рыжего мальчишки Вадика — колесо только в здешнем, ближайшем мире. А в соседнем оно — круговертящаяся толпа на рыночной площади. А еще — плоская спиральная галактика в чудовищно отдаленном космосе (отдаленном и в то же время очень близком — рукой можно дотянуться).

Мне было понятно и то, что фильм «Золушка» — это еще и серебряный шар на новогодней елке, и поросшая желтыми одуванчиками поляна за гаражами, и серебристый купол городского цирка… А тополиная аллея недалеко от гимназии была еще коробкой цветных карандашей в ранце незнакомой девочки и большим, с побитой зеленой эмалью чайником на кухне бабушкиной знакомой тети Риты…

Можно сказать, конечно, что все это чушь и бред. Это, мол, самые разные вещи, нет между ними никакой связи. Но я-то знал, что есть. В каждой вещи скрыто ядро, ее сущность, обросшая множеством свойств. И эти свойства в разных мирах проявляются в совершенно разных, неожиданных формах. А то, что миров множество, что вселенная многослойна, как толстая книга, ятоже ощущал с давних пор. А теперь об этом и ученые говорят…

Я знал, что если попаду в другой мир, могу узнать в афишной тумбе свои старые ботинки, а в летящем над крышами самолете домашнее задание по математике…

Когда рыжий Вадик влепился на велике в гараж и в колесе полетели спицы, рынок на площади прикрыли и перенесли за город. А что там стало с далекой галактикой, не знаю. Надеюсь, что обошлось. В конце концов, колесо-то Вадик починил…

А когда мы нынче вечером катили вдоль забора, где-то мчались на велосипедах (или на конях) мальчишки вдоль стоящего у перрона поезда с квадратами освещенных окон. Может быть, им нужно было успеть заскочить в вагон, чтобы куда-то не опоздать. Чтобы в дальнем мире не оборвалась важная взаимосвязь…