выше ее элементы проникают во всю сложную систему сознания и самосознания человека. Именно потому и трудно дать ответ на, казалось бы, простой вопрос, что представляет собой человек и как и чем объяснить то или иное его поведение, что человек существует как сложная и внутренне, и внешне противоречивая самоорганизация. Вопреки устоявшемуся мнению, смею предположить, что нет никаких точных данных, чтобы ответить, чего же в этой самоорганизации больше — биологического или социального.

Карл Юнг говорил: «Мой тезис… таков: помимо нашего непосредственного сознания, которое имеет полностью личностную природу и которое, как нам кажется, является единственной эмпирически данной психикой (даже если мы присоединим в качестве приложения личностное бессознательное), существует вторая психическая система, имеющая коллективную, универсальную и безличную природу, идентичную у всех индивидов. Это коллективное бессознательное не развивается индивидуально, но наследуется. Оно состоит из предшествующих форм, архетипов, которые лишь вторичным образом становятся осознаваемыми и которые придают определенную форму содержания психики»[28].

Одними из причин, почему люди не совершают преступления, особенно самые тяжкие и ужасные, является то, что человек наделен способностью любить, состраданием и жалостью. Эти особенности человека, как считается, его душевные качества, удерживают его от жестокости и насилия по отношению к окружающим. Но мы неоднократно видели проявления тех же особенностей у животных, особенно у домашних. Значит жалость и сострадание — это не монополия человека.

С другой стороны, большая часть преступлений, возможно, не совершалась бы, если бы человек точно знал, что за их совершение он будет осужден и строго наказан. Человек прежде всего дорожит своей жизнью, это самое ценное, что у него есть, тем более что в отличие от тех же животных он понимает ее конечность и надеется на покой и душевное равновесие (если, конечно, он не страдает психическими расстройствами). Важно то, что человек боится потерять жизнь. Вот то главное, что отвращает его от совершения преступления. При этом под боязнью потери жизни я имею в виду не наказание в виде смертной казни, а любое наказание. С моей точки зрения любое наказание за каждое совершенное преступление — это потеря определенного жизненного отрезка у человека, отрезка невосполнимого. Опасность такой потери есть тот самый социальный тормоз, который сдерживает человека, задумавшего совершить преступление, от исполнения своего замысла. Понимаю, что сказанное банально, но тем не менее от этого оно не становится менее значимо — не суровость наказания имеет главное значение, а его неотвратимость. В этом смысле удивляет инертность и примитивность мышления при принятии решений о постоянном ужесточении наказаний за те или иные правонарушения: увеличить до невообразимых размеров штрафы, увеличить сроки лишения свободы и т. д. и т. п. Давно известно, что наибольшее количество краж на площади совершается в тот момент, когда на эшафоте палач отрубает вору руку и обыватели глазеют на это. Прежде чем что-либо ужесточать, надо добиться правильного и справедливого исполнения действующих законов.

Исходя из портрета обычного рядового человека можно достаточно точно описать портрет типичного преступника. Например, вот как должен выглядеть человек, склонный к совершению насильственных, возможно, серийных преступлений.

Это человек, испытавший сильное душевное расстройство. С точки зрения психиатрии он находится в пограничном состоянии, которое при длительном невмешательстве неминуемо переходит в состояние фрустрации (от лат. frustratio, тщетное ожидание, психическое состояние, возникающее в ситуации реальной или предполагаемой невозможности удовлетворения тех или иных личных потребностей). Его вялотекущая болезнь латентна. Он не имеет близкого человека, с которым мог бы поделиться своими переживаниями. У него нет нормального полового партнера. Он понимает свои проблемы, стыдится их и боится, что о них кто-нибудь узнает. Из-за этого он снова не может найти близкого человека. Он в замкнутом круге. Разочарован в жизни, потерял способность испытывать нормальные человеческие чувства по отношению к людям. Жизнь для него не имеет смысла и стала длящимся душевным страданием. При этом он несмел, боится боли, боится тех, кто заведомо сильнее его физически. Он замкнут, не имеет друзей даже по интересам. Может жить и не один, но редко выходит из дома. Социально пассивен, нечестолюбив. Либо перебивается случайными заработками, либо имеет постоянную, но не высокооплачиваемую работу, которую ненавидит (это очевидно для всех, потому что работает он плохо). Постоянно сидит за компьютером и просматривает социальные сети, хотя свой блог (англ. blog, слово, которое, в свою очередь, происходит от web log — интернет-дневник) не ведет. В то же время может писать дневник или какие-либо художественные произведения, но прячет эти записи от всех. При этом считает себя недооцененным и искренне не понимает, почему он должен себя сдерживать в исполнении любых своих желаний. Полагает устройство общества неправильным и несправедливым и не считает, что должен соблюдать принятые правила. К людям он либо относится безразлично, либо ненавидит. Он думает о том, как совершить свое первое преступление и не быть пойманным. Он лишен естественных социальных тормозов. Он, безусловно, социально опасен.

Как мне представляется, найти такого человека среди простых обывателей несложно. Просто правоохранительная система построена не для этого. Об этом подробнее чуть ниже.

Можно по аналогичной схеме дать портрет корыстного преступника, хулигана, человека, склонного к сексуальным преступлениям, и т. д. Типичный преступник, как и, строго говоря, типичный человек, предсказуем. Типология как форма обобщения накопленных знаний как раз и нужна, чтобы на ее основании можно было говорить о различных направлениях изучения личности преступника, причем применительно не только к общему типу, но и конкретным категориям лиц, учитывая при этом признаки частного порядка. В стрессовых ситуациях, к которым относится и момент совершения преступления, преступник действует определенным, часто типичным стандартным образом (как говорят, его поведение подчинено моторным инстинктам). Например, если человек поскользнулся, он инстинктивно пытается за что-нибудь ухватиться. Это не только дает возможность говорить о почерке преступника и его индивидуальной манере, но и указывает на тип личности преступника. Следовательно, следы преступления могут свидетельствовать о принадлежности преступника к тому или иному типу личности. Кстати, по этому основанию в свое время пытался типизировать преступников прокурор из г. Горького (теперь — Нижний Новгород) Л.Г. Видонов. Его большая (по значению) работа, основанная на большом массиве эмпирического материала, как мне представляется, сегодня незаслуженно забыта[29].

Криминология, как и прикладная, в данном случае, криминалистика, изучая личность преступника, исходит из признаков, которые имеют общий характер для всех однородных преступлений. Например, преступления объединяются в группы в зависимости от объема совершенных преступлений, массы преступников. Так, в самостоятельную группу объединяются все разбои, или, наоборот, в отдельную группу выводятся только разбойные нападения с применением огнестрельного оружия, или выводятся только разбои,