Что противостояло нашим войскам по ту сторону границы 22 июня 1941 г.? Отвечает Жуков: 124 немецких дивизии в 4-х западных военных округах, 5 дивизий в Северном военном округе и 24 дивизии резерва, т. е. всего 153 дивизии. В том числе, против Западного военного округа дислоцировалось 15 танковых дивизий, против Киевского — 9, всего 24 танковые дивизии. Такова, согласно Жукову, арифметика противостояния 22 июня 1941 г. Она явно в пользу РККА.

После присоединения к СССР по пакту Молотова-Риббентропа западных территорий встал вопрос о 14 укрепленных районах (УРах) нашей базовой системы обороны, иногда называемой «линией Сталина». По предложению маршалов Г. И. Кулика, Б. М. Шапошникова и А. А. Жданова эти УРы решено было законсервировать, а взамен построить новые УРы ближе к западной границе — «линию Молотова». При этом артиллерия старых УРов была демонтирована для переброски на новые УРы. По директиве Генштаба от 8 апреля 1941 г. предусматривались мероприятия по расконсервации старых УРов на 10-й день после начала войны, что не было выполнено из-за стремительного наступления немцев. Фактически к 22 июня оказалось, что новые УРы небоеспособны из-за «отсутствия табельного оборудования сооружений», а старые, по существу, ликвидированы (57).

Эти данные, а также снятие проволочных заграждений на границе в канун войны (223), отсутствие минных полей, минирования мостов, в совокупности с рядом других технических и военных мероприятий, позволили Суворову утверждать, что Сталин готовился исключительно к наступательной войне (260). Полевой устав РККА, командные штабные игры всех уровней, включая военную игру Генштаба в конце декабря 1940 г. с участием Сталина, полевые учения, воспитание командного состава — все было нацелено на подготовку наступательной войны, войны на чужой территории. «Рабоче-Крестьянская Красная Армия будет самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий» (209). Секретная речь Сталина 5 мая 1941 г. на приеме выпускников военных академий в Кремле обозначила Германию как самого вероятного противника в будущей войне, которая должна была начаться весной 1942 г. Срок был назван для дезинформации противника в предположении, что речь станет ему известной.

В эти недели обе стороны усиленно готовились к войне и многое делали для дезинформации друг друга. Дата превентивного удара тщательно скрывалась, искажалась, дезавуировалась. Слишком велики были ставки в затеянной игре. Интересно, что этот же срок называл Сталин в беседах с Черчиллем, Гарриманом и другими западными дипломатами и впоследствии, когда война уже бушевала на территории СССР. 6 мая Сталин стал главой правительства, объединив в своем лице впервые в советской истории партийную и государственную власть. В тот же день Генштаб СССР передал в штабы приграничных округов директиву «быть готовым по указанию Главного командования нанести стремительные удары для разгрома противника, перенесения боевых действий на его территорию и захвата важных рубежей» (6). 15 мая 1941 г. она разошлась по штабам армий, корпусов, дивизий. Полный текст директивы не опубликован до сих пор.

Между тем, немецкая сторона в последние месяцы и недели перед войной выполняла действия, симметричные нашим. Немцы открыто демонстрировали оборонные работы и скрытно вели накопление ударных сил. В последние предвоенные дни угроза нападения немцев была почти очевидной. Они прекратили все поставки по договорам, эвакуировали посольство. Гул техники был слышен в приграничной полосе. Разведывательные самолеты, и наши и немецкие, в эти дни занимались облетами друг друга и не сбивались. Вся информация стекалась к «вождю народов», в том числе и та, о которой Генштаб не подозревал или узнавал от Сталина.

Надо сказать, что до февраля 1941 г. Жуков вообще не имел опыта штабной работы. За последние 5 лет сменилось 4 начальника Генштаба — Егоров А. И., Шапошников Б. М., Мерецков К. А. и Жуков Г. К. Последний еще не стал тем грозным Жуковым, запечатленным в полотнах художников и бронзе скульпторов, к которому привыкло сознание народа. Сын деревенского сапожника, он, как и нарком обороны Тимошенко С. К., «смотрел в рот» великому Сталину, бестрепетно выполняя указания вождя. Им казалось, что Сталин обладал какой-то суперсекретной, высшей информацией. Чистки военных кадров и пропаганда сделали их абсолютно послушными исполнителями его воли. Они были повязаны авторитетом вождя. И после своей смерти Сталин сохранил магическую власть над душой полководца Жукова. А тогда, 13 июня 1941 г., они предложили Сталину «дать указание о приведении войск приграничных округов в боевую готовность и развертывании первых эшелонов по планам прикрытия» (107). «Подумаем», — ответил Сталин. 14 июня 1941 г., за неделю до вторжения немецких полчищ, следует успокаивающее заявление ТАСС о неуклонном соблюдении СССР и Германией условий советско-немецкого пакта о ненападении.

Сейчас все зависит от воли двух людей — Сталина и Гитлера. У обоих безграничная власть над душами и телами подданных. У обоих — отмобилизованные армии в 10–30 км от разделяющей их границы. Причем армия Гитлера обладает опытом победоносной войны в Европе и оттого рвется в бой. У обоих сходная судьба. Их путь из самых низов общества к вершинам власти усыпан трупами врагов. Оба давно издалека наблюдают друг за другом, одобрительно похмыкивая после очередной кровавой разборки, устроенной коллегой, шик которой могут понять лишь они, диктаторы. Оба подошли к своему Рубикону. Сталин знает, что страна не готовилась к обороне, знает, что к наступлению еще не все готово: не подошел второй эшелон, часть дивизий в пути, комсостав — необстрелянный молодняк, старый-то он поставил к стенке тогда, в 1937 году. Как проявят себя маршалы? Тоже неясно. Вон, Финляндию воевали так позорно! Сраму на весь мир приняли! Да и можно ли доверять маршалам? А можно ли доверять разведке? Он привык не доверять никому. Голиков докладывает, что Гитлер сейчас к войне не готов нет у вермахта зимних тулупов и нет зимней смазки. Не полный же он идиот, этот Гитлер, чтобы воевать в России налегке! Его генералы Кейтель и Йодль — серьезные люди, не допустят авантюры! Еще неделю протянуть — и будет все готово. Тогда и ударим!

В эти исторические часы Сталин, человек невоенный, кабинетный, проявил нерешительность. Одно дело — твердой рукой истреблять врагов социализма внутри своей страны, другое дело — воевать с Германией! Здесь нужен совсем иной дух! Этот дух появится у Сталина, когда исчезнет проблема выбора. А тогда, 22 июня 1941 г., этого духа у Сталина не было. Главная его команда: «Не поддаваться на провокации!» — звучала и в то время, когда Гитлер перешел свой Рубикон, и немецкие самолеты бомбили советские города. Сроки начала военных действий у Сталина и у Гитлера оказались разными. О сроках Сталина писали нарком ВМФ СССР адмирал Кузнецов Н. Г. (147) и начальник Академии Генштаба СССР генерал армии Иванов С. П. (113). Ориентировочно это 6–10 июля 1941 г. — время прибытия к границе Второго стратегического эшелона. Обсуждать эту дату далее не имеет смысла, и в учебниках истории ее никогда не будет. В памяти народной день 22 июня 1941 г. сохранился на десятилетия как день великого несчастья.

Если немцы начали войну по плану «Барбаросса», то Сталин, Тимошенко и Жуков вынуждены были импровизировать. Сам Сталин несколько дней пребывал в шоке и не мог руководить страной. Его имя на неделю исчезло с газетных полос. Он переживал свой главный просчет — игнорирование многочисленных донесений о готовящемся 22 июня фашистском вторжении. Сталин считал их английскими провокациями. До последнего момента он отказывался дать приказ о приведении войск в боевую готовность, дабы не спугнуть свою добычу. Теперь он сам стал добычей решительного и беспощадного врага. Примером нерешительности Сталина является директива, переданная в военные округа в 00 часов 30 минут 22 июня: