— Нужно начать поиски прямо сейчас, — совсем разволновалась Кира.

— Да куда она уедет в кресле-то? — попытался успокоить ее Нгуен, но она была непреклонна.

— Живей!

Самую большую угрозу при болезни Альцгеймера представляют обычные бытовые ситуации, Кира знала это очень хорошо. Из-за нарушения функций мозга человек не может сосредоточиться и не замечает ступеньку на лестнице, забывает дорогу и останавливается посреди оживленной улицы, ранит себя острыми предметами. Она пришла в ужас, когда оказалось, что Джоанна оказалась на улице без присмотра и без GPS-маячка. В голову лезли мысли одна ужаснее другой. Если бы я вчера не сорвалась, может, она бы не уехала, — кляла себя Кира.

Нгуен доложил о происшествии, на поиски выдвинулась команда сотрудников в сопровождении группы дронов. Сигнал тревоги передали в брисбенскую полицию, чтобы они следили за районными камерами.

Суматоха нарастала, Кира сосредоточенно молчала. Что-то крутилось в голове — какая-то важная мысль, но девушка никак не могла ее ухватить.

Записка. Ну конечно: отдам очки, когда вернусь.

— Очки! — Кира достала смартстрим. Если Джоанна уехала в ее очках, то можно удаленно подключиться к ее виртуальному полю зрения и понять, где она находится.

На экране появилась река. Она переливалась разноцветными точками. Очки определенно были на Джоан, она даже не выключила XR-прототип, созданный Кирой. Но изображение не двигалось. Яркие точки медленно плыли вниз по реке, меняя цвет, ныряя и всплывая.

— В округе есть несколько таких речек, — сказал Нгуен, заглядывая в смартстрим из-за спины Киры. — Вы можете подключиться к аудиоканалу?

Аудиодатчики очков уловили природные звуки: журчание и плеск речных волн, шелест листьев, порыв утреннего ветерка. На заднем плане слышалось равномерное дыхание — очевидно, это Джоанна. Справа раздался механический рокот и через три секунды стих.

— Она на Брекфест-Крик! — воскликнул Нгуен. — Это прошел поезд. Там железная дорога.

— Поехали! — Кира схватила его за руку. — И сообщите всем, пусть подтягиваются, начинаем поиски!

Кира быстро шагала вдоль реки, высматривая Джоанну среди кустов и деревьев. Ей надоели громкий щебет птиц и жужжание шмелей, она устала и взмокла, на кончике носа повисла капля пота. Кира то и дело заглядывала в смартстрим, сверяя изображение из очков с окружающими видами. Наконец под сосной мелькнула серебристая шевелюра Джоанны.

Когда Кира с поисковой командой подошли к ней, женщина молча сидела в кресле. С тыльной стороны запястья на коже виднелся светлый квадратик — там была ее биосенсорная мембрана. Джоанна, кажется, застыла в трансе. По щекам катились слезы, стекла XR-очков запотели изнутри. Кира крепко обняла подопечную.

— Кира, это ты, — пробормотала Джоанна.

«Она в первый раз назвала меня правильно», — отметила девушка.

— Твои очки вернули меня назад. Я вспомнила. Я одна из вас.

— А? — сердце Киры все еще бешено колотилось, и смысл слов Джоанны до нее не дошел. За спиной кто-то клацал затвором фотоаппарата.

— Я из украденного поколения, — прошептала Джоанна, когда подоспевшие сотрудники Солнечной деревни усаживали ее в машину скорой помощи.

Кира катила кресло-коляску Джоанны по дорожке. Погода выдалась отличная. На пляже Нуза-Мэйн-Бич выдалась отличная погода. Смеялись посетители, на песке играли дети, в волнах резвились серферы. Джоанна посмотрела на северо-восток — там за горизонт убегали лазурные волны.

— Ну как, видно Большой Барьерный риф? — спросила Кира.

— Я знаю, он там. Я его чувствую, — улыбнулась Джоанна. — Спасибо тебе. Пусть власти начислят тебе побольше мулы. Удивительно, всего через неделю в это самое время я буду на своей процедуре. Никогда бы не подумала, что доживу до своей очереди.

— Я так рада за вас. Вы очень быстро восстановитесь, я уверена, — засмеялась Кира. — Но меня мучает один вопрос.

— Валяй.

— В тот день на Брекфест-Крик вы сказали, что вы из «украденного поколения». Я тогда не поняла, но потом выяснила. Поправьте, если я что-то поняла не так. С 1909 года правительство отняло у родителей-аборигенов почти сто тысяч детей. Их отдавали в белые семьи или в детские дома, чтобы они выросли в другой культуре. Это прекратилось в 1969 году, детдома позакрывали, и многие дети остались бездомными. Так? — На лицо Джоанны легла печаль. — Но вы родились на год позже. Разве вы могли оказаться в числе изъятых детей?

— Мои приемные родители были очень хорошими. И они написали мне в документах другую дату рождения, чтобы защитить от страшной правды. Меня отняли у кровных родителей сразу после рождения. Пару лет я жила в церковном приюте, а потом меня удочерили. И мне повезло — я попала в очень любящую семью.

— Но как вы это узнали? Прошло столько лет, все архивы наверняка пропали, — Кира лопалась от любопытства.

— Я внешне отличалась от сестер. И видела, что в школе ко мне относятся не как к остальным. Спрашивать родителей я не хотела, они всех нас, детей, любили одинаково. Я похоронила в себе сомнения и вообще всю жизнь не думала об этом, пока не пришли результаты генетического анализа.

— Недавно? Это был анализ для лечения Альцгеймера? — уточнила Кира.

Джоанна кивнула и указала на север Тихого океана.

— В отчете написано, что с вероятностью 85 процентов я родом с островов Торресова пролива. Когда я это прочла, у меня земля ушла из-под ног. Я не знаю, кто я и кто мои настоящие родители. И что теперь делать? Я не понимаю.

— Вы решили об этом забыть?

— Боюсь, моя голова решила это за меня, деточка. Болезнь дала мне отличное оправдание, чтобы не смотреть правде в глаза… А потом твои произведения вернули меня обратно.

— Мои произведения? — Кира ушам своим не верила.

— Когда я надела твои очки, то весь мир заиграл волшебными красками. Словно во сне, все кругом жило и дышало, менялось в пространстве и времени, протягивалось из прошлого в настоящее и даже проникало в будущее. Я чувствовала в сердце нечто древнее, оно поднималось во мне, текло в моих жилах, воссоединяло меня с этой землей. И я поняла, что нельзя убегать от боли — нельзя забывать, кто я. Мне станет легче, только если я буду честна сама с собой.

Кира была тронута до глубины души.

— Я должна поблагодарить тебя, — Джоанна взяла ее руки и прижала к груди. — Нас немного осталось, из украденного поколения. Многие так и умерли, пронесли боль и внутренний разлад через всю жизнь. Тридцать три года назад власти официально извинились, начали открывать архивы, но этого мало, чтобы компенсировать отнятое у нас.

Свежий бриз трепал длинные кудряшки Киры. Она и мечтать не могла, что ее творчество окажет на кого-нибудь такое влияние. Дышала соленым морским воздухом и перебирала в памяти время, что они провели вместе.