Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И, к сожалению, я тоже часть этого волшебного дня.
От меня не требуется многого. Лишь стоять рядом с Морганом, выглядеть красиво и держать рот на замке. Король что-то скажет, а потом Рэндалл, следом церемония, и все будут жить долго и счастливо. Конец.
Возможно, я использовал слишком много багрового, больше, чем нужно.
Король, должно быть, заметил моё художественное самовыражение, и спросил:
— Сэм, ты в порядке?
— Конечно.
— Я тебя знаю давно.
— Верно, — согласился я.
— Я знаю тебя очень хорошо. Лучше, чем большинство.
— Тоже верно
— Я рад, что ты согласен. Тогда, возможно, ты согласишься и с тем, что я знаю, когда ты лжёшь.
— Король драмы, — пробормотал я.
Он повернулся, чтобы посмотреть на меня.
— Не двигайтесь! — огрызнулся я. — Вы испортите картину, и никто вам этого не простит, потому что это шедевр, которым будут восхищаться многие поколения.
— Обычно я поощрял все твои увлечения. Но не знал, что живопись будет в этом списке.
— Вы так говорите, лишь потому что ещё не видели законченный портрет.
— Сколько грудей у меня на картине?
— Три.
— А сколько их у меня в реальной жизни?
— Что? У вас нет никаких… О, вот как вы заговорили. Это называется свобода творчества!
— Сэм.
— Я в порядке.
— Ты не в порядке. И это нормально, быть не в порядке.
— Спасибо. А я будто не знал. — Съязвил я и тут же нахмурился. — Простите. Я не так выразился.
Король слегка улыбнулся.
— За подобный тон ты мог бы какать в ведро.
— Да-да. Вы Великий Король и тому подобное.
— Я даже могу приказать отрубить тебе голову.
— Ну конечно. Вы же всегда так и поступаете.
— Можно вернуть прежние порядки. Старое доброе публичное обезглавливание.
— Моя смерть приведёт к перевороту.
Король улыбнулся, выглядя гораздо менее царственно и тем более потрясающе.
— В этом я не сомневаюсь.
Он явно чего-то ждал. Потому знал меня очень хорошо.
Я вздохнул.
— Я в порядке. Или буду.
— Будешь ли?
Я положил кисточку.
— Буду. Потому что иного выхода нет.
— Есть. Ты можешь быть не в порядке. Тебе разрешено.
— Правда?
— Да.
Я обошёл вокруг картины и закрыл собой мольберт, чтобы король не смог увидеть незавершённую работу, которую через века будут воспевать как чудо современности. Король с любопытством наблюдал за моим приближением. Мой король умён.
— Я должен быть в порядке.
— Почему?
— Потому что если я не в порядке, то никому не нужен. А если я никому не нужен, то с таким же успехом могу вернуться в трущобы.
Он покачал головой.
— Сэм, как ты можешь думать, что для тебя в порядке быть не в порядке?
— Потому что я Сэм Безграничный, — ответил я, хотя прозвучало как оправдание. — Я всегда в порядке.
Король сошёл с помоста, на котором позировал. Положил ладони на мои плечи и крепко сжал:
— Ты Сэм Безграничный. Но ты также и человек.
— Знаю.
— Ты не обязан знать ответы на все вопросы.
— Знаю.
— Знаешь ли?
Я закатил глаза.
— Иногда я о тебе беспокоюсь, — признался он.
— Почему?
— Потому что ты возвёл вокруг себя стены. Барьер из дерзости и каламбуров. Ты не умеешь скрывать свои чувства, и маскируешь их так, что только близкие могут надеяться их увидеть. Ты так много показываешь, на самом деле не показывая ничего.
Я проглотил комок в горле.
— Ваше экспертное мнение, доктор? — спросил я и тут же поморщился.
— Сэм, — ласково произнёс король.
— Простите, — пробормотал я и отвёл взгляд.
— Я бы помог, если бы мог.
— Помогли бы? Потому что это будет стоить вам сына.
Он встревожился. И похоже, тщательно обдумывал дальнейшие слова.
— Не думаю, что Джастин думает так же.
— Уверен, что думает. И дал ясно это понять. — Я чуть не рассказал королю о том, что Джастин сказал в драконьем замке; что он чувствует себя запертым в нашей с его отцом тени, что он был вынужден выбрать себе мужа. Но это не моё дело. Я не мог говорить за принца. Какие бы проблемы ни существовали между ними, это было только между ними. Я не причём. Король мне уже сказал, что не может разрушить клятву, которую Райан дал Джастину, так же как никто другой не может нарушить клятву, которую Райан дал королю.
Я чертовски ненавидел клятвы.
Король начал:
— Я не…
— Это ты нарисовал? — Кто-то недоверчиво спросил позади.
Я обернулся.
Райан стоял перед мольбертом и с ужасающе забавным видом изучал мою картину. Я не видел его несколько дней с вечера мальчишника. Перед свадьбой он подстригся, выглядел более ухожено и царственно, в отличие от старого образа, но всё ещё выглядел измождённым. Райан прикусил нижнюю губу, и я понял, что он пытается не рассмеяться.
Я прищурился, потому что насколько я знаю, он не был искусствоведом.
— Да, — ответил я. — Картина ещё незаверешена. Пока она незакончена, ты не можешь судить.
— Я не сужу.
— Эй. Привет. У меня есть глаза, и я вижу выражение твоего лица. Ты ещё как судишь.
— Нет-нет, — невинно произнёс Райан с широко раскрытыми глазами. — Я бы никогда не стал судить что-то… такого калибра. Здесь много… красного.
— Это багровый, — пояснил я.
— Ну да, разница же огромная.
— Не завидуй моему таланту. Тебе не идёт.
Он взглянул на меня, не в силах больше сдержать улыбку.
— Не думаю, что зависть правильное слово. Возможно, ужас больше подходит.
— Ужас? — вскликнул я, нахмурившись. — В ней нет ничего ужасающего!
— Ты нарисовал королю грудь. Три.
— Что ж. Это отсылка к постмодернистскому феминизму.
— Ага. А волосы на груди у него, кажется, всё ещё есть?
— Он очень мужественный. — Я посмотрел на короля, который наблюдал за нами с задумчивым выражением лица. — Вы очень мужественный, — сказал я ему.
— Спасибо. Не думаю, что хочу видеть картину.
— Предательская ложь, — обвинил я.
— Так он мужественный феминист? — спросил Райан.
— Это такой стиль! Все знают.
— Не думаю, — сказал король.
— Вы не имеете права на своё мнение, — сказал я ему. — Вы просто король целой страны, который несёт бесконечную ответственность и обладает довольно потрясающими знаниями, намного превосходящими мои собственные. Вы понятия не имеете о чём говорите.
— Как же я тебя обожаю, — выдохнул король, нежно улыбнувшись.
— Это чувство в основном взаимно. Несмотря на
