— Ого, — воскликнул он, — у меня совершенно вылетело из головы, что нас пятеро! Идите сюда, святой отец! Иди сюда, Коротышка! Разрешите представить вам членов труппы Artistas unicos. В первую очередь, Артуро, в прошлом учитель фехтования из Флоренции, а ныне артист и ведущий представлений…

Друг за другом следовали остальные циркачи: Анаконда, человек-змея, который немного читал по-латыни и делил фургон с Артуро и песиком Терро; Церутти, маг и иллюзионист с быстрыми птичьими глазами и маленькими руками, вместе со своей ассистенткой Майей, грациозной белокурой красавицей; близнецы Антонио и Лупо, впрочем, выступавшие всегда в образе Антонио — иначе все волшебные трюки Церутти можно было бы легко разоблачить, и конечно же шлифовальщик стекол Хоакин с железными крючками, заменявшими ему правую руку.

Когда взаимное представление было закончено и все налюбовались Неллой, Майя заметила:

— Представляю, как ты счастлив, Энано. Мы с Церутти тоже обзавелись потомством. Нашему маленькому Церро шесть месяцев, он весь в отца. Если хочешь, я покажу его тебе в нашем вагончике.

Коротышка, разумеется, хотел. Артуро тут же спохватился:

— Друзья, пошли все вместе! Идем к нашему обозу. Посидим там у костра, поедим, выпьем и вспомним старые времена!

Что и было сделано. Но прежде чем предаваться вечернему отдыху, они по доброй традиции циркачей распределили обязанности: пока Энано и Нелла знакомились с малышом Церро, Анаконда с Хоакином занялись лошадьми, близнецы Антонио и Лупо отправились за сухим хворостом для костра, Витус с Магистром принялись чистить котел, а Артуро вместе с отцом Эрнесто пошли в фургон, служивший кухней, искать остатки съестных припасов.

На самом деле Artistas unicos не были особенно преуспевающей труппой, однако у их костра ни один гость не оставался голодным, и сегодняшний вечер не должен был стать исключением.

— Сладкий карапуз, малыш Церро, — пропищал Коротышка, когда все наконец расселись вокруг костра и приступили к ужину, приготовленному Майей из остатков продуктов. — Славная малявка! Пощти как моя Нелла. — Он настоял на том, чтобы взять под опеку обоих младенцев, и теперь сидел вместе с ними в кругу друзей, по очереди качая их своими детскими ручками.

Майя польщенно заулыбалась, в глазах Церутти вспыхнула гордость. Молодая женщина грациозно поднялась и налила из котелка новую порцию супа в большую миску, из которой все дружно хлебали.

— Святой отец, вам надо больше есть, — робко улыбаясь, обратилась она к монаху. — Берите еще, вам понадобится много сил, чтобы одолеть длинный путь в Сантьяго-де-Компостела.

Эрнесто улыбнулся в ответ и кивнул:

— Спасибо, дочь моя. Я ем по мере возможностей. — Он послушно зачерпнул своей раковиной горячего варева.

— Наш святой отец — добрый богомолец, крепкий на ноги, будет топать, пока не придет, — с важным видом изрек Энано. — Благослови его Великий Бракодел! Он мою овещку покрестил. Тощно, отец, так ведь?

— Да, сын мой, именно так.

Майя насторожилась:

— Ты сказал, святой отец окрестил твою Неллу?

— Уи-уи, тощно!

Монах пожал плечами:

— Для брата во Христе, рукоположенного в сан священника, это обычное дело. Уж коль на то пошло, это мог бы сделать любой служитель церкви. В виде срочного крещения без формальностей.

— Однако именно вы исполнили этот обряд, святой отец. — Майя помешала суп в котелке, хотя в том не было необходимости. — Скажите, святой отец… — Она осеклась и принялась опять мешать. Наконец собралась с духом, отложила поварешку и спросила: — Не могли бы вы окрестить и маленького Церро? Я так мечтаю об этом! Мне кажется, Бог послал вас, чтобы вы это сделали.

Эрнесто начисто вытер раковину о свой рукав и убрал ее.

— Священник для того и существует, чтобы совершать религиозные таинства, — произнес он. — Все, что могу, я охотно сделаю. Но позволь задать тебе сначала один вопрос, дочь моя.

— Да, святой отец?

— С этим вопросом я должен одновременно обратиться и к господину Церутти: заключили ли вы священный брачный союз? Если нет, то малютка Церро зачат во грехе.

Майя и Церутти смущенно переглянулись. После небольшой заминки ответил чародей, владевший испанским гораздо хуже, чем его ассистентка:

— Мы нет венчаться, падре. Пока не быть нужно. Си?

— Ах, ну да. Кто из вас без греха, первый брось в нее камень, говорит Господь в Евангелии от Иоанна. Как же могу я, ничтожный священник, шельмовать вас? Но почему бы вам не пойти прямо завтра утром в алесонскую церковь и не испросить Божьего благословения на совместную жизнь?

Церутти воздел свои маленькие, ухоженные руки:

— Есть проблема, падре. Мы фокусники, артисты, циркачи. Церковь говорить, мы почти еретики. Мы пробовать венчаться, но падре не хотят, гнать нас прочь. Си?

Эрнесто было нечего возразить. Он знал, что Церутти не лукавит. Кочующая публика всегда была под подозрением у церкви и в любой момент могла угодить в тюрьму. Ведущие вольную жизнь, они всегда казались порочными, и в спорных случаях их клеймили позором, а то и вовсе бросали в застенки инквизиции.

Коротышка пискнул:

— Щё такое? Какая проблема, богомолец? Снащала окольцуй их, а потом покрести маленького Церро!

— Как? Я? — Отец Эрнесто оторопел. Однако при ближайшем рассмотрении такая идея начала ему нравиться. Ведь это не может не быть богоугодным делом — освободить двух людей от бремени греха. Почему бы именно ему не заняться этим? — Пожалуй, дети мои, я сделаю это, — торжественно произнес он. — Прямо завтра утром. А потом окрещу Церро, чтобы он рос в любви и под покровительством Всевышнего.

Услышав последние слова, Майя вскочила и расцеловала монаха в обе щеки, что никак не вязалось с ее обычной сдержанной манерой. Церутти тоже не скрывал своей радости и долго тряс Божьему человеку обе руки.

Близнецы Антонио и Лупо затянули старую цирковую песню, и вскоре ее подхватили все остальные. Они пели от всей души, ведь предстояла свадьба, а это во всем мире радостное событие, и Artistas unicos, ярко расписанные, ладно сделанные фургоны которых стояли на подъезде к Алесону, не были исключением.

Как только песня отзвучала, Майя и Церутти ушли в свой фургончик. Внезапно став женихом и невестой, они заволновались, что у них не найдется подходящего для торжественной церемонии наряда. Церро все еще оставался под присмотром Энано, и они могли спокойно удалиться.

— Эх, хорош вещерок! — прокаркал довольный Коротышка. — Хоть куда!

— Совершенно с тобой согласен, — поддакнул Магистр. — Такими молодыми мы никогда больше не встретимся. — Он сильно прищурился, что не укрылось от Хоакина, шлифовальщика стекол.

— Эй, Магистр, — воскликнул он, — готов сожрать метлу, что это те самые линзы, которые я когда-то смастерил тебе!