в кабинете Селфиса. Тот проговорился, для чего их использовал его младший брат. Но и девица, и её спутник были людьми — свежая кровь им ни к чему. Чтобы продать зачарованную вещицу — нужно идти севернее, в город, а их путь лежал в глухую чащу. Неспроста…

— Как думаешь, он ведь захочет посмотреть или послушать?

Октавио передернуло, и эльф услышал обреченный стон.

— Я не из праздного любопытства спрашиваю… Рискованно, конечно… Но ты говорил, что он отличается от твоей семьи… Сколько у нас времени?

— Сегодня до полуночи, — Октавио с надеждой поднял глаза на друга. — Ты что-то придумал? Что мне делать?

— Тебе, мой друг, быть поблизости, навострить уши и держать себя в руках до последнего. И кому угодно, молиться, чтобы дамнар захотел ментально поприсутствовать в твоей голове в последние минуты её жизни.

⋆☽ ◉☾⋆

«Первая Матерь, как же я устал! Ну почему это все свалилось именно на мои плечи? Я же никогда к власти не стремился, ни в Вириди Хорте, ни здесь. Селфиса править готовили чуть ли ни с пелёнок, из меня же просто пытались слепить хоть что-нибудь путное, пока их нравоучения не стали вызывать отторжение… Когда к отцу перебрался, с его бессмертием и жадностью до единоличной власти, я так и думал, что всё и будет идти своим чередом. Защитить от ужасов тех, кто мне дорог было достаточно. Что мне дело до остальных? Я привык отвечать бесчувствием на ненависть толпы. И выполнять приказы отца, будь они не ладны… В том же безразличии, близком к апатии, мне доводилось быть и палачом… Так почему же сопровождающее меня годами равнодушие в такой критичный момент дало сбой?

Хотя, нет. Сейчас я не до конца с собой честен. Принесение в жертву невинных людей по прихоти или извращенному желанию всегда вызывали неприятие. Если бы ни это чувство — мы бы не встретились и не подружились бы с Олафом тогда давно… Когда было всё так просто. И если бы не оно, я бы не запрещал кнехтам отца творить кровавые непотребства, как они развлекались во время его правления…»

В коридоре послышались шаги, и Сет отвлекся от дневника. В комнату зашел Олаф.

— Ты что до сих пор не спишь?

— Мои волки Мавку раскопали по твоему приказу. Целехонька, хоть и дрожит. Мертвячка — что ей сделается. Еле уговорили поближе к замку прийти. К груди руки прижимает, что-то прячет — тебя требует.

Сет измученно потер глаза. Поиски сатира ни к чему не привели. Мавку он сам велел достать — болото не могло само так засохнуть в одночасье, была вероятность, что там найдется подсказка.

— Дай мне несколько минут, я спущусь к озеру.

Когда Олаф удалился, Сет вновь взялся за перо. Слишком многое произошло за столь короткий срок — делая записи он успокаивался. И надеялся таким образом распутать тугой клубок колючих чувств, не дающих покоя.

«Ох, как же мне не верилось! Несмотря на шестое чувство, не верилось! Я раньше никогда так не сомневался в собственном чутье! Ну как?!

— Помочь… Ты знаешь, зачем я пришел, старик?

Я тогда обернулся, заглянул ему в глаза. Видать, опять потемнели — ну когда я научусь это ощущать? Всемир судорожно вздохнул, качнулся, но взгляд не отвел.

— Видать, не с добрыми вестями пожаловал.

— Мне нужно напитать Итернитас. Ты понимаешь, что это значит?

Люди были наслышаны. Даже дети — и те понимали. Прижались к родным еще крепче, хотя, казалось бы, куда ещё… И всхлипывать начали так тихо, давясь подступающим горем… Настолько тихо… А я чуть было не оглох от этого. Как? Как отцовский Жрец умудрялся выбирать жертвы? Чтоб мне провалиться тогда на месте…

— Много?

Я даже не сразу понял, что Всемир ко мне обращается, и о чем он вообще спрашивает. Откуда я знаю? Я раньше такого не делал. Десяток? Пятерых? А один или двое, это много, или нет?! Да я и представления не имею, сколько было бы достаточно!

Собственно, я лишь смог развести руками в замешательстве. Всемир молчал. А я разрывался изнутри, подумывая, не пробить ли мне чем уши, лишь бы не слышать эти тихие всхлипы. Вероятно, насквозь через голову… Как же у меня болело внутри! Почему?! И как мне нужна была хоть какая опора!

Мне иногда кажется, что я застрял где-то там. Около озера Вейриегеланг. Сколько же мне было? Пятнадцать? Шестнадцать лет? Внутри был бунт, но я заставил себя подчиниться. Итернитас уже тогда крепко меня поймал, но после этой проклятущей воды уже сросся с моим весселем. Сколько раз я корил себя за то, что не сразу понял, куда попал! Был окрылен знакомством с родным отцом и опьянен появившейся силой. А надо было сигануть в первый же портал и бродить по мирам, впитывая всё новые и новые знания…

Но мне нужна была опора. Раньше я во всем полагался на Аэлдулина и Селфиса. Затем, когда был вырван из привычной беззаботной среды, я потерялся… Флаум не дал мне совсем уж сникнуть духом. Вскоре я встретил Отца, и обрел новую семью, со всеми вытекающими последствиями. Моим ориентиром стал отец, что, в общем-то, довольно логично. Особенно если учесть, что мы с ним были единственными дамнарами на Вириди Хорте.

Как же я был счастлив, что удалось спасти Аэдулина! А он вот, оказался не очень-то рад. Я еле привел его в чувство тогда. Боялся, что он не выдержит и сотворит с собой непоправимое. Смена имени на Джастина вроде бы помогла. Да и я старался не командовать им. Но тем не менее, наши роли поменялись. Нравоучения стали вызывать раздражение, особенно последние годы после смерти отца… И я отрицал, что мне все-таки это нужно. Глупый, почти детский протест. Желание доказать, что я могу сам разобраться? Только вот кому? Знать бы заранее…

И не могу не признать, что моей опорой на очень долгое время стала Герда. Даже не Олаф, а его жена! Оплот разума, совести и спокойствия в этом колодце с мертвецами. Всё полетело в пропасть с её уходом. Я просто перестал ориентироваться в окружающем мире. Перестал понимать и их, и себя. После читал уйму книг на эту тему. Выводы… А какие могут быть выводы? Часть меня заперта в собственном весселе — смог бы опираться на внутренний стержень, если б не эта ошибка. Может быть, приди я к озеру хотя бы на пять лет позже, результат был бы иным. Или нет… Вампирам же