Марсель перевел дух. Произнесенные вслух слова перестали быть смешными, зато вспомнилась гальтарская рожа. Маска падала в ночь гибели Надора. Маска падала в день смерти Альдо. Маска падала в день его коронации. А если она грохнется снова? В четвертый раз?

— Вы надоели сами себе, — удовлетворенно произнес родитель. — Тем не менее поздравляю. Ваши выводы о причинах странного поведения герцога Алва не лишены остроумия.

— Он сам об этом говорил, — с непонятной усталостью отмахнулся Валме. — Еще в Фельпе. Мы ждали боя, и Алва вдруг вспомнил, почему вместо клятвы на крови стали клясться честью. В древности клятвопреступников пожирали какие-то твари, вот самые дошлые и придумали честь. Правда, о родичах и владениях речи вроде не было, но позже я узнал про Гальбрэ…

— Вы узнали, что все жители города поголовно поклялись кровью?

— Я видел озера, — огрызнулся Марсель. — Не помню, как в Надоре с солью, но с предателями там все в порядке. Было.

— До такой степени в порядке, что замку следовало рухнуть во время мятежа, — отец все схватывал на лету, иногда это раздражало, но не сейчас, — хотя постойте… Обращать и наставлять Эгмонта после встречи с Вороном смысла уже не имело. Соответственно, не имело смысла уничтожать замок. Что ж, виконт, напрашивается вывод, что вы имели возможность спасти Надор, но не сделали этого. Не думайте, однако, что я вас порицаю. Это тот редкий случай, когда незнание оправдывает полностью. Трудно сказать, завалило бы Окделла, живи он в собственном доме. Тот, кто уничтожил Надор, мог счесть дарственную узурпатора недействительной.

— Как и мои верительные грамоты, — вздохнул бывший посол. — Сохранить урготское имущество и загубить Валмон было бы не по-хозяйски, но Гальбрэ-то снесло полностью. Со всеми окрестностями. То ли за верность самозванцу, то ли за что-нибудь еще… Лично мне проверять не хочется, разве что Ворона спросить. Видели бы вы, как он глядел на эти озера… А потом как примется жертвовать собой. Вы бы бросили астры, нас и отечество ради Фердинанда?

— Нет. — Отец казался чуть ли не оскорбленным. — Если б речь шла о Фердинанде как таковом.

Иди речь лишь о Фердинанде, Алва бы и не оглянулся. Он не оглянулся бы даже на Вейзеля с фок Варзов. Сделал бы дело, а после напился и швырнул бы в огонь очередное письмо. Чтобы сгорело…

— Сильвестра Алва любил, — задумчиво произнес виконт, — а короля — нет, но даже для Сильвестра… Нет, дело не в чувствах, а в присяге. Я ее разыскал. Это тоже подсказал Ворон. Не мне, Придду, когда возвращался в Ноху. Алва велел Спруту, когда тот станет приносить маршальскую присягу, хорошенько подумать. Окделл это слышал и рассказал. Подумать ему и в голову не пришло, а я попробовал. Все сошлось, и вдруг Надор! Я хорошо помню присягу оруженосца, сам приносил…

— «Честь моего господина — моя честь…» — подсказал папенька. — Боюсь, в юности вы восприняли это обязательство слишком буквально. Графиня Рокслей костлява.

— Не очень. Не понимаю, как присяга оруженосца, тем более отмененная самим же Алвой, могла угробить Надор, но она угробила. В Нохе Алве ничего не грозило, и я решил подождать. Я вертел все свои присяги и так, и эдак. Они казалась бескровными и безвредными, но в Надоре не уцелел никто, а вы слишком хорошо управляете Валмоном. Графство стало излишне многолюдным для землетрясений.

— Разумеется, — проворчал папенька и вновь попробовал воду. — Теперь может быть, но осадок мне не нравится. Пусть заменят… Виконт, вы меня удивляете. Неужели так трудно сообразить, что этот Окделл вдобавок к клятве оруженосца поклялся в чем-нибудь еще? На этот раз именно кровью.

3

— Не представлял, что тессорием может стать не Манрик, — улыбнулся Жермон, — но Креденьи, на мой взгляд, не хуже.

— Старый плут, — согласился фок Варзов, — и всегда был плутом, но без пороха мы не останемся. Я не стал ему говорить, что дриксы за зиму подготовили осадный парк, который позволит занять Доннервальд быстрее, чем хотелось бы нам.

— Если Бруно навяжет нам сражение, — Райнштайнер отодвинул то, что осталось от гуся. Жаль, не того, что нацелился на Доннервальд, — исход его вряд ли будет приемлемым.

— Согласен, — кивнул Вольфганг, и Жермон внезапно решился:

— Мне не дает покоя сражение в самом начале кампании. — Все, главное сказано! — У нас треть армии в гарнизонах, у Бруно она, как вы сами только что сказали, собрана в кулак. Да, что-то он оставит для охраны Гельбе, что-то отрядит в Марагону и дальше на запад, но тысяч семьдесят у фельдмаршала будет при любом раскладе. Если мы на них нарвемся, ничего хорошего не выйдет, а наш разгром развяжет дриксам руки. Они смогут орудовать тут куда как спокойней и уверенней… Думаю, Бруно это очевидно.

— Это очевидно мне, и это было бы очевидно Фридриху! — Варзов то ли хмыкнул, то ли хрустнул послеобеденным яблоком. Раньше, то есть до известий об Алве, он позволял себе пару стопок, теперь как отрезало. — Если «гуси» вздумают бегать за нами по всей Придде, нам же лучше. Мы и до осени проманеврируем, только вряд ли в Эйнрехте ждут докладов о маршах и переходах… Нет, Бруно гонять ветер в поле не станет.

— Нам следует как можно сильнее затруднить дриксам форсирование Хербсте, — подал голос Ойген, — а потом донимать со всех сторон, не ввязываясь в крупные сражения.

— Именно, — живо откликнулся фок Варзов. — И тебе, дорогой командующий авангардом, придется заняться коммуникациями. Свои магазины Бруно защитил и укрепил, но возить оттуда припасы ему придется. Вот и подпортишь «гусям» кормежку.

— Дриксы могут выбрать и другое направление. — Ойген задумчиво жевал, смотря в тарелку, словно на карту. — Я бы на месте фельдмаршала Бруно ударил через Мариенбург прямо на Пирольнест, тем самым разрубив провинцию пополам.

— Не исключено. — К куче яблочных огрызков прибавился еще один. — Нельзя забывать и про Южную Марагону, это у дриксов больное место. Узнаем, когда Бруно заявится к Хербсте, но действовать все равно придется на один манер.

— А что, если Бруно разделит армию пополам и ударит сразу в двух местах? — поделился своим вторым кошмаром Ариго. — Обе половинки для нас будут слишком сильны, поодиночке не разделаешь…

Маршал взглянул на яблоко, потом на Жермона, потом вновь на яблоко.

— Бруно у них один, — решил он. — Худшему, чем он сам, генералу он армию не доверит — не рискнет. Отдельный корпус еще выделить может, но это будут вспомогательные силы, не для серьезных задач.

— С началом боевых действий положение начнет меняться. — Ойген с удовольствием промокнул губы салфеткой. — Бруно придется оставлять гарнизоны в занятых городах, беречь переправы… Его коммуникации растянутся, сил на их защиту придется выделять все больше. Мы же, теряя в пространстве, сможем собрать воедино бо́льшую часть армии. При условии, конечно, что нас не перебьют по частям.

— И при условии, что это будет не Марагона, — добавил фок Варзов. — Пустить дриксов в Марагону то же, что пустить их в Бергмарк…