из заключения. На апрель 1993 года были назначены президентские выборы и референдум по новой Конституции. В конце года состоялись выборы в нижнюю палату нового парламента.

Результат декабрьских выборов 1993 года явился сильнейшим ударом для либеральных реформаторов, пришедших к власти после провала августовского путча. И не только потому, что новая коммунистическая партия набрала большое количество голосов. Еще большее количество голосов — 22 процента — получили «‘либеральные демократы» во главе с Владимиром Жириновским, ярым националистом, очень недовольным развалом советского блока и лелеявшим старые мечты о выходе российской армии к Индийскому океану.

Так новые российские либералы вошли в конфликт с «красно-коричневой коалицией» — альянсом неокоммунистов с полуфашистами, основанном на представлении о том, что новое российское государство стало жертвой предательства со стороны сговорившихся между собой либералов вроде Буковского, которым Запад оказывает финансовую поддержку, что оно не столько освободилось от советской системы, сколько лишилось своей империи и своего положения сверхдержавы и оказалось униженным и подавленным Соединенными Штатами и другими агрессивными врагами.

Буковский и его друзья были разочарованы. Глава администрации президента Ельцина Сергей Филатов обещал открыть доступ к целому ряду самых секретных архивов, а также включить Буковского в число членов Президентского совета — органа, который обеспечил бы ему выход на высший уровень власти в качестве советника. В ответ на это Буковский согласился помочь Ельцину победить на референдуме. Но победа была достигнута с минимальным перевесом, и при очевидных неудачах реформаторов улучшить состояние российской экономики «красные» и «коричневые», казалось, наращивали усилия и уводили Россию в сторону от европейского пути развития. Новая Россия во главе с президентом-реформатором, находящимся в постоянном конфликте с «красно-коричневым» парламентом, была на грани краха. В результате в октябре 1993 года на улицах Москвы произошли волнения, и порядок был восстановлен только после обстрела здания парламента танками российской армии.

В 1992 году Буковский провел в Москве много дней, ожидая обещанного приглашения из Кремля, но оно так и не пришло. «Красно-коричневый мятеж» в октябре 1993 года переполнил чашу его терпения. «Думаю, я для них оказался слишком радикален, — говорил он. — На том этапе я понял, что мы основательно и по-настоящему проиграли. Все было бесполезно. Ничего нельзя было добиться, ничего нельзя было спасти. Целое поколение проживет в полном беспорядке». Он вернулся в Англию, отказался от российского гражданства и оставил всякую надежду на участие в программе реформ, к которой еще недавно с таким энтузиазмом собирался подключиться.

Это было первое разочарование в цепочке подобных. Буковский принес большую жертву, отдав почти все свои молодые годы борьбе с КГБ, борьбе Давида с Голиафом, и победил, несмотря на то, что все было против него. Однако после 1993 года он оказался вне политики и не получил в награду даже медали, которую можно было бы предъявить как символ признания всех его заслуг и пережитых страданий. Может быть, было правильно, что его не избрали президентом России. Правозащитники — люди принципиальные. Они не идут на компромиссы, а предпочитают пойти в тюрьму за свои убеждения. По этой причине из них редко получаются хорошие политические руководители, и в этом смысле президент Чешской Республики Вацлав Гавел является благородным исключением.

Бывшие друзья Олега

Конец «холодной войны» должен был означать перемирие на всех фронтах. Министры обороны стран НАТО были готовы сделать очередной шаг навстречу ядерному разоружению. Варшавский Договор прекратил свое существование после того, как стало ясно, что поляки, венгры, чехи и народы Балтии сменили политическую ориентацию. Советские войска ушли из Восточной Германии и Центральной Европы, тогда как американские граждане заняли ключевые позиции в военной и политической сферах Балтийских стран. Русские, десятилетиями жившие в приграничных районах Советского Союза, впервые почувствовали на себе дискриминацию. К ним относились недоброжелательно, особенно если они не говорили на местном языке. К середине 1990-х годов Россия стала превращаться в изгоя Европы и Средней Азии. С точки зрения Запада, это было очень опасно. «Русский медведь» был затравлен, унижен и голоден.

Россия заявляла, что она свернула шпионаж против Запада, но, если это и произошло, то в незначительной мере, и новая российская разведка СВР стала специализироваться на добывании секретов технологий. «Шпионаж будет продолжаться», — со всей откровенностью сказал мне представитель СВР Юрий Кобаладзе. Он всегда будет частью международных отношений. Было бы глупо полагать, что от него когда-нибудь полностью откажутся. Может быть, он даже полезен, так как улучшает знание каждой стороны друг о друге. Таким путем устраняется взаимное непонимание. Например, в 1983 году Запад воспользовался двойной игрой и шпионажем Олега Гордиевского, чтобы убедить Советский Союз, что против него не планируется упреждающего ядерного удара. Существуют свидетельства того, что шпионская деятельность Гордиевского помогла советским аналитикам прийти к выводу об отсутствии у Запада намерений первыми начать ядерную войну.

В 1996 году, когда я впервые встретился с вышедшими в отставку членами Первого Главного Управления КГБ, ответственными за советский шпионаж в странах НАТО, между Востоком и Западом существовало перемирие и обоюдное желание установить связи между двумя разведывательными системами, что могло бы быть полезным в общей борьбе против организованной преступности и терроризма. В новых условиях СВР не могла содержать всех агентов, которых использовали прежде, и некоторые высокие чины собирались оставить это увлекательное, но уж очень низкооплачиваемое занятие, и перейти в образовавшийся частный сектор. Главной проблемой, с которой они столкнулись, было то, что все они «засвечены» западными спецслужбами как шпионы. Некоторые были в свое время высланы из той или иной натовской страны. В общем, они составляли ту категорию русских, чье присутствие на Западе было нежелательным.

Я думаю, что именно поэтому они и связались со мной. Им очень хотелось реабилитироваться, хотя бы только для того, чтобы их вычеркнули из списка лиц, которым отказывают во въездной визе. Западные и российские коммерческие фирмы в Москве с удовольствием брали на работу бывших сотрудников КГБ. У них была репутация людей, умеющих красиво одеваться, дисциплинированных, хорошо владеющих иностранным языком и хорошо воспитанных. В московском деловом мире на бывшего гебиста можно было положиться как на человека, приходящего на службу вовремя, в костюме и галстуке, трезвым и в хорошей форме.

Но плохо, если такой человек не может получить визу, чтобы отправиться на деловую встречу, к примеру, в Лондон. Британская разведка МИ-5 придерживалась жестких правил и не была настроена легко прощать прегрешения. Любой, кто был уличен в шпионаже, высылался из страны. И все высланные попадали в черный список. В Москве они образовывали так называемый «Лондонский клуб». Всех его членов МИ-5 выслала из