Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Ситуации, где противников больше трех, обычно не рассматриваются, - пояснил я, - любой адекватный человек попытается сбежать в такой ситуации, при условии, что он будет без тех, кто медленно бегает и кого нужно защищать.
- А если обуза все-таки будет? – не унимался Бродяга.
- Ну, есть маловероятный шанс, что нокаутировав одного-двух, ты увидишь, как остальные убегают.
- А если нет? – загнал меня в угол Таллан.
- Некоторые предлагают схватить ближайшего нападающего, взять его на хитрый болевой и прикрываться им, пока «обуза» звонит в органы правопорядка или просто громко зовет на помощь. Тянуть время, ждать удобного момента для бегства или атаки «последнего шанса».
- Не обижайся, - поразмыслив, сказал Бродяга, - но даже в этом маленьком и юрком теле ты медленнее меня, когда я не пользуюсь Даром. Не думаю, что в своем мире ты был хорошим бойцом. Ну, либо мир у тебя не слишком боевой.
- Да я и не претендую, - заверил я Таллана, не преминув, впрочем, слегка обидеться и за себя, и за мой неспокойный мир, - у нас в принципе в процентном соотношении очень мало мастеров боевых искусств. Хотя есть профессиональные спортсмены в разных контактных видах спорта. Уверен, они нашли бы, чем тебя удивить. У нас давно все свелось к дистанционному принципу избавления от врагов.
- Дистанция – удел слабых, а вот интересно: кто победит в рукопашной схватке без оружия, - уточнил Таллан, - спортсмен или мастер?
- Если схватка без предварительно оговоренных правил, то мастер, - не задумываясь, ответил я, - если же по правилам того вида спорта, что представляет спортсмен, то мастеру боевых искусств, скорее всего, победа не светит.
- Понимаю, - кивнул Бродяга, - мне всегда и везде правила только мешали делать все быстро и красиво.
- Ну, возможно они точно так же мешали и твоим конкурентам, - предположил я, сдерживая улыбку.
Спорить он не стал, только сказал, что мне очень сильно повезло в той драке, что я перед этим описывал.
Мне нечего было ему возразить.
И я начал рассказывать ему историю возникновения боевого искусства. Вот тут-то и выявилась одна очень интересная особенность этого мира. Постепенно мы с Бродягой выяснили, что в этом мире практически нет разделения на расы в моем понимании этого термина.
Таллан, благодаря своей ошеломляющей осведомленности, знал, что сотни тысяч лет назад существовали темнокожие люди. Собственно он даже на базе легенд и мифов знал о том, что и его очень далекие предки не отличались бледностью лиц. Просто в незапамятные времена материк, который у нас называется Африкой, у них здесь в очень короткий срок стал непригодным для жилья, из-за глобальной климатической катастрофы, темнокожие люди в мире полностью перевелись. Остававшиеся на том материке коренные жители погибли. Кто успел сориентироваться или предвидеть будущее, те сбежали, и их потомки, постепенно заселив новые для них земли, стали выглядеть так, как Таллан и Экуппа. Изредка на свет появлялись довольно смуглые дети, но их потомки всегда, насколько было известно Таллану, были светлокожими.
Есть легенда, что когда начал меняться климат в Африке, все сильные древние операторы Дара договорились одновременно сообща остановить этот процесс и обратить его вспять, но природа оказалась сильнее и случился локальный конец света.
На материке по сей день никто не живет на постоянной основе. Дар в тех местах сильно изменился и стал очень агрессивным: постоянно старается навредить людям. Причем даже тем, кто не умеет с ним обращаться.
В принципе, эту информацию я вполне себе мог усвоить, а вот то, что про желтокожих и краснокожих людей Таллан даже не слышал, ввело меня в полный ступор.
- Подожди-ка! – сказал Бродяга, оглядываясь по сторонам. – Там в трюме мешок с мукой! Подожди, слышишь?
Он исчез под палубой, чтобы тут же вернуться, неся перед собой пригоршню муки.
- Вот! – сказал он, рассыпая и разравнивая белую пыль по палубе тонким слоем. – Рисуй карту своего мира и показывай, где у вас живут желтые и красные!
- А как же твои карты? – уточнил я, понимая, что художник из меня не очень, да и не так уж я и подкован в географии.
- Они маленькие, хрупкие, фрагментарные и безумно дорогие! А я хочу спорить, удивляться, пить вино и размахивать руками! А если я, вдруг, чихну, то мы вместе восстановим твой рисунок! У меня идеальная зрительная память!
- Да ты вообще полон достоинств, как я погляжу! – не удержался я от поддевки.
- Во мне всего через край, - признался он, слегка помрачнев, но тут же передумал грустить и, осушив в пару глотков свою громадную кружку, легонько хлопнул меня по плечу, - начинай!
Как смог, я нарисовал развернутую карту мира и указал Талану на Азию и обе Америки.
Пока я занимался творчеством, бросил пару взглядов на собеседника. Особого удивления он ожидаемо не выказывал, а вот при указании на «желтую» Азию он нахмурился и заерзал.
- У нас тут живут другие люди, - огорошил он меня.
- Как это: «другие»? – опешил я.
- Не такие как мы, - начал пояснять Таллан, - выглядят иначе, Даром пользуются по-своему, язык у них свой, совсем на наш не похож.
- Язык – это нормально, про Дар я ничего дельного сказать не могу, а в чем разница во внешности можешь подробнее рассказать? – попросил его я.
- Лица у всех круглые, - начал перечислять Бродяга.
- А если в профиль смотреть, то приплюснутые? – оживился я, разрез глаз узкий?
- Нет, - замотал он головой, - глаза обычные, всегда темные, носы и рты большие, широкие. Кожа темная, но не черная и уж точно не желтая. Любят жить в горах, но, в принципе, нормально себя чувствуют и на обычной высоте. Болеют нашими болезнями, рожают от нас детей, как и мы от них. Но последние века они практически не выходят на контакт.
При этих словах я не смог сдержать улыбки.
- Рожают от нас, говоришь? – ткнул я его кулаком в плечо. – Значит не такие уж они и необщительные.
- За что купил, за то и продаю! – поднял руки вверх Бродяга.
- Нас никто не слышит, а я никому не расскажу, уже хотя бы потому, что
