— Братцы! Долго ли мы будем терпеть несправедливость? — ворчали казаки. — Уже не можем постоять за себя? Где наша артиллерия? Где наши хваленые пластуны?

Дни шли, а положение не менялось. Маньчжуры продолжали беспрерывно обстреливать крепость из пушек, на что казаки отвечали лишь редкими ударами, памятуя о дефиците ядер, остающихся в запасе.

Главные беды поджидали казаков впереди. Когда к концу третьей недели осады подсчитали, то оказалось, что из восьми медных пушек в крепости не осталось и половины, остальные уничтожил враг. Вместе с тем уничтожили и все три пищали и единственную имевшуюся у осажденных верховую пушку, без которой теперь нечем стало вести навесную стрельбу по вражеским укрытиям.

Снова пытались делать вылазки. Чаще те заканчивались ничем, но, случалось, казакам везло и им удавалось отвести душу. На следующий день, чтобы отомстить им за ночной погром, маньчжуры открывали такую бешеную пальбу, что от их ядер и петард просто не было возможности спастись. Особо они разозлились, когда в середине августа казакам удалось взорвать северную батарею противника. Такого ужаса албазинцы прежде еще не испытывали. Казалось, само небо восстало против них. В тот день маньчжуры выпустили по крепости не одну сотню ядер и петард, и если б не скрывавший крепость земляной вал, враги могли сравнять его с землей.

— Так, братцы… — на следующее утро, призвав к себе десятников, обратился к ним Толбузин. — Так дело не пойдет. Столько людей уже потеряли!.. Давайте-ка думать, как нам их воеводу взять в плен. Возьмем его — тогда и делу конец. Ведь сколько голов, столько и умов…

— Эх, мы и не знаем, где главный демон прячется, — вздохнул десятник Матвей Кафтанов.

— Разведчик нужен, — предложил Федор Опарин.

— Если разведчик, так и ступайте за ним.

Скоро Петровы пластуны доставили пленного, которого даже пытать не пришлось. Испугавшись страшных бородатых людей, притащивших азиата связанным по рукам и ногам в приказную избу, он без всякого принуждения сам обо всем рассказал. По его словам, намет командующего был хорошо укрыт за земляным валом, с восточной его стороны. Только он тут же оговорился, что казакам вряд ли удастся взять генерала в плен, ведь тот часто меняет свое место пребывания. То он ночует в лесу, то в поле, то где-нибудь на берегу реки… Все же чаще его видят на острове, находящемся прямо напротив крепости. Попасть на него, сказал пленный, непросто, так как он со всех сторон окружен высокой стеной с тремя рядами рогаток, а также тщательно охраняется.

Об этом и без него тут знали. Разведчики Толбузина не раз пытались проникнуть на остров, но безуспешно. Охранники неизменно стояли начеку. Заметив казаков, они поднимали шум, и бедным лазутчикам оставалось только прыгать в воду и плыть к своему берегу. Хорошо, если им удавалось уйти, но ведь, случалось, они погибали.

— Надо Улуя с его людьми послать, — когда в следующий раз Толбузин, призвав к себе десятников, снова завел разговор о маньчжурском генерале, выступил вперед Иван Усов. — Тунгусы — хитрые бестии, они в любую щель пролезут.

— Так-то оно так, но это не тот случай, — усомнился Алексей Ларионович. — Им легко подсмотреть и подслушать, а тут силу надо применять. Воевода-то маньчжурский не один ходит, со свитой. Пошлю-ка я Петьку Опарина с его ребятами.

— Какой ему! Пускай вначале раны свои заживит… — тут же поднялся Федор. — Я пойду вместо него. Возьму надежных людей и приведу вам генерала.

Петр же сразу взбунтовался.

— Ты что, бать! Какие раны? Я ведь про них давно забыл, — заявил он. — Тебе, старому, куда идти? Дружки твои давно уже не те. Мы, наоборот, молодые, у нас и силы есть, и сноровка.

— Силы у них есть!.. — передразнил парня Федор. — Запомни, сынок: старый ворон мимо не каркнет. Сиди и молчи…

— Ты мне рот-то не затыкай! — мгновенно встал на дыбы Петр. — Я тоже не лыком шитый, понял?

Федор побагровел.

— Вон как ты заговорил! — грозно взглянул он на Петра. — Цыц у меня!

— Нашла коса на камень, — усмехнулся десятник Матвей Кафтанов. — Пускай-ка строптивцев воевода рассудит. Дело-то серьезней некуда.

— Точно! — поддержали его казаки. — Говори, Ляксей Ларионыч! Как скажешь, так и будет.

Толбузин встал из-за стола и, заложив руки за спину, с задумчивым видом стал ходить по горнице. Казаки ждали…

— Оба пойдете, — произнес воевода. — Только, чур, не ругайтесь! Узнаю — не пожалею.

— Им еще вернуться надо, — невесело сказал кто-то из казаков.

— Вернемся! — твердо заявил Федор. — Только ты, Ляксей Ларионыч, сразу скажи, кто людей поведет, — обратился он к воеводе.

— Ты будешь за старшего, — ответил ему тот.

— Ладно, — с победным видом посмотрел старый казак на сына.

Той же ночью лазутчики Толбузина отправились на поиски генерала. Выбравшись через подкоп в стене из крепости, казаки скрылись в густой траве.

— Всей гурьбой нам не следует идти, — собрав возле себя людей, прошептал Федор. — Ты, Петр, давай со своими разведчиками двигай на север, а я с остальными прочешу берег. Если не найдем там генерала — поплывем на остров. Все, разошлись, — скомандовал он.

…Вернулись мужики усталые и злые.

— Казаки, гляжу, не вышло вам взять генерала… — не скрыл своей досады воевода.

— Легче черта в кромешной тьме поймать, чем этого упыря, — выругавшись, произнес Федор.

— Все вернулись-то? — спросил Алексей Ларионович.

— Вроде все, — сказал старший. — Ты не думай про нас плохо, воевода. В другой раз мы этого гада обязательно достанем…

Дело происходило в конце августа, а рано утром первого сентября, в день памяти преподобного Симеона Столпника и матери его Марфы, в стане врага ударили боевые барабаны, и маньчжуры пошли на приступ.

— Вон как дело-то оборачивается! — заволновался воевода, наблюдая с высокого вала за тем, как противник пытается преодолеть первую линию обороны и не запутаться в рогатинах и зубчатке стен. — Видно, маньчжуры решили до холодов с нами покончить. Ничего у них не выйдет! Афанасий Иваныч, встреть-ка иностранных друзей огоньком. Как полагается! Пуль не жалей, слышишь? Я ж знаю тебя! Скупой ты больно.

— Да не скупой я, а бережливый, — сказал Бейтон. — Это не одно и то же… Эй, казаки, слушайте мою команду! — встав в полный рост, скомандовал он. — Ружья готовьте! Цельтесь! Пли! — дождавшись, когда маньчжуры подойдут ближе, гаркнул он.

Тут же грянули выстрелы, эхом прокатившись далеко по реке. Запахло порохом.

— Падают! Падают! — закричали казаки. — Давай еще, полковник!..

— Целься!.. — снова прозвучала команда. — Пли!

— Эвон как мы их! — обрадовались казаки. — Сейчас побегут назад.

Маньчжуры, ощетинившись копьями, продолжали под бой барабанов идти вперед. Они шли лавиной со всех сторон, наводя ужас на тех, кто слаб духом.