Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Живет ли там кто-нибудь? И… почему на вершинах лежит снег? Вершины ближе к солнцу, и там должно быть теплее.
— Я не верю, что солнце нагревает воздух, — рассеянно сказал Шелк, — в любом случае совсем немного, и, возможно, не греет вообще. Если бы нагревало, то солнечное тепло не могло бы добраться до нас. Если ты подумаешь об этом, скоро поймешь, что солнечный свет даже не освещает воздух; иначе мы бы видели воздух, а мы его не видим.
— Тогда никакой свет не может это сделать, — сказал Рог из-за спины Шелка.
— Совершенно верно, я уверен. Тепло солнца нагревает землю и воду, а они, в свою очередь, возвращают тепло в воздух над ними. А здесь, наверху, есть только редкие пики, и, следовательно, воздух должен быть холодным. А отсюда и снег; и в Горах, Которые Выглядят Горами, снег должен весить достаточно, чтобы выпадать.
Шелк замолчал, размышляя.
— Я никогда не спрашивал Скиахана, кто живет в горах, или живет ли кто-нибудь вообще. Я не видел там городов, но думаю, что кто-то должен — те, кто убежал из города или кого оттуда выгнали. Там должно быть дикое место, где нет никаких законов; не сомневаюсь, что многие хотели бы жить так именно по этой причине.
— Шелк, это ты? — крикнула Гиацинт из люка, и он, повернувшись, улыбнулся ей.
— Я искала тебя повсюду, но никто тебя не видел. О, привет, генерал. — Гиацинт, как всегда изящно, шагнула с лестницы на палубу. — Привет, мелюзга. Отсюда вид получше, а? Шире, в любом случае.
— Сейчас можешь избавить меня от своей опеки, — сказал Шелк Рогу.
* * *
В Вайроне шел сильный снег, превращавший любую беду в тоскливую безысходность, снег, делавший любую поверхность скользкой и любую одежду — мокрой, и слепивший глаза майтере Мята каждый раз, когда она поворачивалась лицом к ветру.
— Мы сделали все, что могли, мой генерал. — Из-за силы ветра капитан стоял сбоку от нее, а не перед ней. Чтобы защититься от ветра и холода, они подняли воротники своих плащей; он натянул на уши форменную фуражку, а она — полосатую вязаную шапочку; заляпанная кровью повязка не слишком удачно фиксировала его правую руку.
— Я уверена, что сделали, полковник. Тем не менее, я боюсь, что через несколько часов они начнут погибать.
— Я не полковник, мой генерал.
— Полковник, я только что повысила вас. А сейчас покажите, что вы заслужили это звание. Найдите для них укрытие.
— Я уже пытался, мой генерал. Я попытаюсь еще, хотя в этой четверти сгорели все дома. — Он не был высоким мужчиной, но казался выше, когда говорил.
«Говорить о домах не было никакой необходимости, — подумала майтера Мята. — Это только показывает, насколько он устал».
— Я знаю, — сказала она.
— Это была ваша четверть, верно? Рядом с Ориллой?
— Была и есть.
— Я пойду. Могу ли я сначала сказать, что предпочел бы сражаться за вас и богов, мой генерал? Вайрон будет свободным!
Она содрогнулась:
— А если вы потеряете руку, полковник?
— Из игломета я могу стрелять и одной рукой, мой генерал.
Она улыбнулась, хотя и поклялась себе этого не делать:
— Даже левой? Сможете в кого-то попасть?
Он сделал шаг назад и отдал честь здоровой рукой.
— Когда невозможно попасть точно в цель, надо подойти поближе к врагу. — И он исчез в падающем снеге прежде, чем она успела вернуть ему приветствие. Опустив руку, которую она не успела поднять до бровей, она пошла между жавшихся друг к другу сотен людей, спасающихся от боев.
«Если бы я могла видеть их лица, — подумала она, — я бы запомнила каждое. Не имена, потому что у меня всегда была плохая память на имена. Дорогой Пас, почему бы тебе не подарить нам хотя бы один луч солнца?
Дети и старики, старики и дети. Интересно, почему старики не сражаются — они слишком хилые? Или, если они сражались, то — лет в семьдесят или восемьдесят — поняли бесполезность своих усилий?»
Кто-то схватил ее за юбку:
— Еду принесут?
Она встала на колено. Такое морщинистое лицо могла бы иметь майтера Роза.
— Я приказала, но у нас ее очень мало. И у нас совсем мало людей, которых мы можем выделить на поиски, главным образом раненые труперы.
— Они сами ее съедят!
«Возможно, так и будет, — подумала майтера Мята. — Они тоже голодны, я уверена, и заслужили это».
— Кто-то вам принесет поесть, и очень скоро, еще до тенеспуска. — Она встала.
— Сив? Сив? Здесь моя мама, и ей очень холодно.
Она уставилась в бледное маленькое лицо:
— Наверняка ты сможешь найти деревяшку и разжечь костер. У кого-нибудь должна быть зажигалка.
— Она не хочет… — Голос ребенка изменился.
Майтера Мята опять опустилась на колено:
— Не хочет что?
— Брать мой плащ, майтера. Ты заставишь ее?
«О, боги! О, Ехидна!»
— Нет. Я не могу принуждать такую храбрую женщину. — Было что-то знакомое в маленьком личике под старой, побитой кроличьей шапочкой.
— Я тебя знаю? Ты ходил в нашу палестру?
Мальчик кивнул.
— Класс майтеры Мрамор. Как тебя зовут?
— Ворсинка, майтера. — Он глубоко вздохнул, значит, собирается с духом, чтобы что-то сказать. — Я был болен, майтера. Меня укусила большая змея. Я не вру.
— Я уверена, что не врешь, Ворсинка.
— Вот почему она не хочет, так что скажи ей, что со мной все в порядке. — Маленький плащ расстегнулся, из-под него выглянул свитер взрослого, слишком большой для него.
— Нет, Ворсинка. Застегнись, иначе ты замерзнешь. — Пальцы майтеры Мята уже нащупали кнопки. — Найди деревяшку, как я тебе и сказала. Там, немного левее, должно что-нибудь быть, даже если дом выгорел изнутри. Разведи костер.
Когда она встала, ветер принес слабый звук взрывов, которые почти могли сойти за гром. Далеко, решила она, но недостаточно далеко. Скорее всего, это означало, что враг прорвался; однако бросаться туда, ничего не зная, — хуже, чем бесполезно. Бизон пошлет гонца с сообщением и свежей лошадью. Эти двое…
— Вы как, в порядке?
— Держимся. — Голос старика; рукой поддерживает женщину, такую же старую.
— Мы не ранены или что-то такое, — сказала женщина.
— Мы как раз говорим об этом. (Опять мужчина.) Нам теплее, когда мы ходим.
— Просто мы очень устали, пока добирались сюда.
— Я попытаюсь раздобыть вам немного еды, — сказала им майтера Мята.
— Мы можем помочь, верно, Георгин? Помочь раздать, или что-нибудь другое — все, что вы захотите от нас.
— Очень мило с вашей стороны. У вас
