— Праздник собирания плодов или праздник скиний, — вновь разъяснил эксперт. — Скинии, или шатры сделаны из веток и соломы в память о скитаниях по пустыне. В них следует ночевать под открытым небом в течение семи дней.

Фов покачнулась. Стены расступились, краски вспыхнули ярче, она услышала пение звезд и смех пальмовых ветвей, ее подхватили крылья ветра. Что-то в самой глубине ее души раскрылось навстречу этой музыке, и Фов поняла: Жюльен Мистраль сумел преодолеть преграду времени и оказаться в древнем Иерусалиме. Кисть язычника преобразилась, и он потратил последние силы на то, чтобы воспеть народ, поклонявшийся невидимому богу и славящий его до сих пор.

Фов закрыла глаза и прислонилась к Эрику.

— С тобой все в порядке? — встревожился он.

— Давай выйдем на минутку… Остальные картины я посмотрю позже.

У самых дверей к ним подошел Адриан Авигдор и вопросительно посмотрел на Фов. Он все понял по ее глазам. Авигдор удовлетворенно вздохнул и отошел в сторону. Фов уже прошла мимо мольберта Мистраля, но вдруг вернулась к нему. Ее внимание привлек листок бумаги, засунутый в щель деревянной рамы. На нем знакомым почерком отца была написана всего одна строчка. Листок пожелтел, чернила потускнели, но все же он держался на мольберте, как флаг с девизом.

— Услышь, о Израиль, господь наш бог, бог един, — вслух прочитала она. — Только это.

— Разве этого не достаточно?

— Я не смогу описать тебе эти картины по телефону, Магали! Ты не могла бы прилететь сюда и сама взглянуть на них? — взмолилась Фов.

— Я обязательно их посмотрю, но сейчас это невозможно. Здесь просто сумасшедший дом. Самое главное, что твой отец захотел написать их, создать что-то такое, что позволило бы ему примириться с прошлым. Я думаю, это можно назвать искуплением, хотя обычно я таких слов не употребляю. Слава богу, что у него хватило на это времени.

— Дело не только в этом, Магали. Ты поймешь, когда сама их увидишь. Он написал эти картины собственной кровью. Авигдоры поражены больше остальных, ведь они знали, как отец раньше относился к евреям. Эксперты просто потеряли дар речи, хотя они постоянно имеют дело с шедеврами. Но больше всего меня тронул чиновник из налогового ведомства. Он ничего не понимает в живописи, но он ходил и наслаждался. Его так увлекла серия «Кавальон», что он совершенно забыл обо всех остальных картинах в хранилище. Я хотела сразу же тебе позвонить, но, к счастью, вспомнила, что в Нью-Йорке середина ночи. Так что я дождалась, пока ты появишься в офисе.

— Ну хорошо, ты хотела рассказать мне о картинах или есть что-то еще? — спросила Маги.

— Дело в том, что я не могу немедленно уехать из Прованса. Все проявляют очень большой интерес к картинам, а так как они принадлежат мне, то я должна задержаться здесь. Я не уверена, когда именно я смогу отсюда вырваться. Магали. Мне очень неприятно вот так бросать тебя…

— Не беспокойся обо мне. Все под контролем.

— Но как же твои выходные? — запротестовала Фов.

— Забудь о них. В саду почти все уже отцвело, и пока ты не вернешься, мы будем ездить туда только на субботу и воскресенье. Дарси поймет.

— О Магали, спасибо тебе, и поблагодари Дарси. Я буду часто звонить. Поцелуй всех, особенно Кэйси и Лулу… Я люблю тебя, Магали. Я так счастлива.

— Я слышу это по твоему голосу, дорогая. Не торопись, подумай обо всем хорошенько и не бросайся ни во что очертя голову. Я люблю тебя, Фов.

Маги положила трубку и откинулась на спинку кресла. Как и Фов, она была счастлива. Даже по описанию Фов, ей стало ясно, что в серии «Кавальон» Мистраль наконец воспользовался данным ему богом талантом и принес в мир не только красоту. Маги почувствовала, что счастлива не только за свою внучку, но и за Жюльена Мистраля, которого она любила и ненавидела многие годы. Между ними остались старые счеты, которые им так и не удалось уладить. Но теперь Маги могла сказать ему с чистым сердцем: «Покойся с миром». Она надолго задумалась. Случайный взгляд на часы заставил ее очнуться и вызвать в свой кабинет Кэйси и Лулу.

— Я только что говорила с Фов. Она передает вам привет и поцелуи, но ей придется остаться во Франции на какое-то время. У нее еще есть там дела.

— Как она там? — с тревогой спросила Кэйси.

— Просто великолепно! Лучше и желать нельзя. А теперь к делу. Кэйси, я посмотрела фотографии девушки, которую ты разыскала. Она нам не подходит. — Маги покачала элегантно причесанной головой.

— Но, Маги, она была самой лучшей на конкурсе, — запротестовала Кэйси.

— Ты попала в ловушку. Ты пошла, посмотрела сотню красивых девушек и выбрала самую привлекательную из них. Но разве ты взяла с собой фотографии наших девушек для сравнения?

— Нет, но я провела целых три дня в жюри.

— В этом-то и проблема. Когда три дня подряд смотришь одну девушку за другой, поневоле выбираешь лучшую среди них. Глаза обмануть очень легко, и ты уже готова на компромисс, ты не помнишь, насколько совершенной должна быть наша модель. Я и сама не раз ошибалась. Она красивая девушка, Кэйси, но для «Люнель» все же недостаточно красива. — Маги подвинула к ней серию снимков. Кэйси внимательно посмотрела на них и согласно вздохнула.

— Я все поняла, — призналась она. — И в любом случае эта красотка уже помолвлена. Возможно, наш отказ ее не очень огорчит. А жениха только обрадует.

— Лулу, — Маги повернулась к ней, — я присутствовала на одном из открытых кастингов и заметила, что в нашей приемной всегда полно народа. Тебе известно, что у Бобби-Энн развился комплекс Пигмалиона?

— О боже, она занимается кастингами пару месяцев, а я была слишком занята, чтобы за ней проследить. Что случилось?

— Существует миллион способов отказать и при этом никого не обидеть. Но Бобби-Энн не говорит: «Извините» — и не выпроваживает девушку за дверь. Сегодня утром она целых семь минут показывала одной из претенденток, как правильно пользоваться румянами, прежде чем отказать ей. Еще восемь минут она проговорила с другой кандидаткой, объясняя, почему той необходимо сменить прическу. Ей Бобби-Энн тоже отказала. Нельзя подавать ложную надежду, пусть и на несколько минут, — сурово сказала Маги. — Поговори с ней, Лулу. Если Бобби-Энн не может работать у нас, у нее есть возможность открыть школу красоты. Если девушке необходимо отказать, то это следует делать при минимальном личном контакте и до того, как она успеет подумать, что обрела новую подругу в лице Бобби-Энн. Уверяю, так будет лучше.

— Да, разумеется! Я объясню Бобби-Энн. Послушай, Маги, Бэмби-два меня беспокоит. Она говорит, что тоскует по дому и все время ест. Я вчера ее на этом поймала.

— Я сама с ней поговорю. Возможно, если ты перестанешь называть ее Бэмби-два, это поможет. Попытайся.

— Что-нибудь еще? — озабоченно спросила Кэйси.

— Пока все. Я не забыла вам сказать, что вы мне абсолютно необходимы? Забыла? Хорошо, считайте, что я вам об этом говорю сейчас. Кстати, нельзя ли кого-нибудь послать за одной красной гвоздикой? Мне нужен цветок в петлицу.