– Спокойно, Альберто, потерпи еще минуту.

Как только автомобиль остановился у комиссариата, к нему немедленно подошли двое дежуривших у входа полицейских. Они открыли дверцу перед Эндайа и, выслушав приказания, произнесенные тихим голосом, ухватили Фернандито под руки и повели в здание. Когда его уводили, он заметил, что агент, сидевший на пассажирском сиденье и не покинувший салон, проводил его взглядом и с усмешкой сказал что-то своему напарнику за рулем.

Фернандито прежде не бывал в центральном комиссариате на виа Лайетана. Многие жители Барселоны, случайно оказавшись поблизости и столкнувшись с необходимостью пройти мимо здания, сыскавшего дурную славу, старались держаться противоположной стороны улицы и прибавляли шаг. Фернандито принадлежал к их числу. Обстановка в стенах комиссариата точно соответствовала картине, ранее нарисованной его воображением: гнетущая и мрачная, как в подземной пещере. Стоило дневному свету померкнуть где-то в отдалении у него за спиной, как Фернандито сразу уловил слабый запах аммиака. Полицейские крепко держали юношу под руки, и его ноги то ступали, заплетаясь, то волочились по полу. Коридоры и переходы постоянно разветвлялись, и у Фернандито возникло ощущение, будто его заглатывает прожорливая тварь и он проваливается в недра ее утробы. Шаги и голоса отдавались гулким эхом, и все вокруг тонуло в мглистом студеном мареве. Молодой человек ловил на себе взгляды украдкой: задержавшись на нем на мгновение, они тотчас ускользали прочь. Фернандито протащили по нескольким лестницам, причем он так и не понял, тянулись ступени вверх или вниз. Лампы под потолком мигали, будто электричество поступало к ним с перебоями. Наконец они вошли в дверь, где на матовом стекле была надпись: «Социальная следственная бригада».

– Куда мы идем? – пролепетал он.

Агенты пропустили мимо ушей вопрос с тем же безразличием, с каким они всю дорогу относились к самому Фернандито, – так, словно волокли по коридорам тюк с тряпьем. Его провели через полутемный зал, заставленный металлическими столами, совершенно пустыми, не считая настольных ламп с гибкими штативами, отбрасывавших из-под абажуров на столешницы желтоватые пятна. В глубине помещения за стеклянными перегородками находился отдельный кабинет. Там стояли письменный стол из красного дерева и два стула. Полицейский отпер дверь и жестом пригласил Фернандито войти.

– Сиди тут, – сказал он, не глядя на него. – Тихо, как мышь.

Фернандито неуверенно шагнул вперед. Дверь закрылась. Он послушно уселся на стул и глубоко вздохнул. Оглянувшись через плечо, увидел, что его конвоиры расположились в пустом зале, облюбовав себе стол. Один из полицейских предложил товарищу сигарету. Они оба улыбались. «Ты хотя бы очутился не в камере, и на том спасибо», – подумал Фернандито.

В томительном ожидании миновал час. Через сорок минут отчаяния Фернандито отважился на дерзкий поступок, переместившись с одного стула на другой. Через час, не в силах больше сидеть как привязанный на жестких стульях, которые с каждой минутой словно ужимались и съеживались, он вскочил и, подстрекаемый скорее паникой, нежели мужеством, собрался постучать в стеклянную стену, чтобы заявить о своей невиновности, об ошибке и неудачном стечении обстоятельств, которые привели его в эти стены. Фернандито приготовился потребовать, чтобы его либо арестовали, либо отпустили, когда дверь позади него открылась и на фоне освещенного проема возник темный силуэт Эндайа.

– Извини, что заставил ждать, Альберто. Меня задержало небольшое дело технического свойства. Тебе предложили кофе?

Во рту пересохло, как в пустыне, иначе Фернандито, наверное, подавился бы слюной. Он снова плюхнулся на стул, не дожидаясь окрика.

– Почему я здесь нахожусь? – требовательно спросил он. – Я ничего не сделал.

Эндайа благодушно улыбнулся, словно нервозность молодого человека настраивала его на сентиментальный лад.

– Никто не утверждает, будто ты совершил нечто нехорошее, Альберто. Ты действительно не хочешь кофе?

– Прежде всего я хочу, чтобы меня отпустили домой.

– Конечно. Уже скоро.

Эндайа взял телефонный аппарат, стоявший на письменном столе, и подвинул его поближе к собеседнику. Сняв трубку, он протянул ее Фернандито.

– Давай, Альберто, позвони отцу, попроси его принести твои документы и приехать забрать тебя. Я уверен, что семья беспокоится о тебе.

12

Караван облаков величаво плыл, медленно скользя по склону горы. Фары такси выхватывали из темноты силуэты особняков, видневшиеся среди деревьев, обступавших с двух сторон дорогу, которая вела к Вальвидрере.

– По шоссе Агуас я проехать не смогу, – предупредил таксист. – С прошлого года там ограничен доступ для местных жителей и муниципального транспорта. Стоит туда сунуться, как появляется жандарм, прятавшийся в кустах, с пачкой квитанций, чтобы выписать штраф. Но я могу высадить вас в начале…

Варгас помахал купюрой в пятьдесят песет. Таксист уставился на прекрасное видение как муха на мед.

– Послушайте, у меня нет сдачи…

– Если вы нас подождете, она не понадобится. А властям наврите что-нибудь.

Таксист недовольно засопел, но меркантилизм возобладал.

– Ваша взяла, – вздохнул он.

Когда показалась дорога – всего лишь грунтовая колея, не покрытая асфальтом, которая лентой обвивала горный амфитеатр, взявший в кольцо Барселону, – водитель выехал на нее с осторожностью.

– Вы уверены, что вам сюда?

– Езжайте прямо.

Бывший дом Маташа находился метрах в трехстах от начала дороги. Вскоре свет фар такси скользнул по ограде с железными пиками, проглянувшей с одной стороны дороги. Дальше, в глубине, угадывались зубчатые очертания мансард и башен, окруженные руинами сада, брошенного на произвол судьбы очень давно.

– Это тут, – сказала Алисия.

Таксист бегло обозрел окрестности и с унынием посмотрел на своих пассажиров в зеркальце.

– Слушайте, сдается мне, что там никто не живет…

Алисия проигнорировала его замечание и вышла из салона.

– Не найдется ли у вас фонарика? – спросил Варгас.

– Опущенный флажок не включает дополнительные услуги. Мы все еще говорим о десяти дуро?

Варгас снова достал полтинник и показал водителю.

– Как вас зовут?

Под гипнотическим воздействием денег глаза шофера загорелись.

– Сиприано Ридруэхо Кабесас, к услугам вашим и корпорации таксомоторов.

– Сиприано, сегодня вечером вам повезло. Может, у вас найдется фонарик для сеньориты, чтобы мы не спотыкались в темноте и не свернули себе шею.

Водитель изогнулся, забравшись в бардачок, и вынырнул с автомобильным фонарем внушительных габаритов. Варгас схватил его и покинул салон. Но сначала разорвал купюру достоинством в пятьдесят песет пополам и протянул одну половинку шоферу.