— Совершенно верно, — согласилась она. — Пошли.

Олбани уже стояла за сценой. Ее напудренный высокий парик был увит нитями драгоценных камней, платье с низко опущенным лифом сидело превосходно.

— Ты потрясающе выглядишь, — прошептал Фарго. — Слишком хороша для гильотины.

— Не забывай о том, что король первым потерял голову.

— А я и так уже потерял ее, — с улыбкой отозвался Фарго.

— В чем дело, Норби? — спросил Джефф. Норби внезапно выпустил из-под шляпы свой сенсорный провод.

— Не знаю, — ответил робот. — Они извлекли из сейфа фальшивое ожерелье, и я впервые ощутил его присутствие. Оно какое-то странное.

— Тишина на площадке! — крикнула режиссерша и вытолкнула Джеффа на сцену.

Занавес поднялся. Джефф уставился прямо перед собой, стараясь не думать о камерах головидения и блестящей аудитории, собравшейся в зале. Музыкальный синтезатор выдавал какую-то какофонию — предположительно, французскую музыку XVIII века. Затем протрубили рога. Джефф распахнул боковую дверь, с низким поклоном пропуская Фарго. Тот продвигался осторожными шажками, стараясь удерживать свой тяжелый парик в равновесии.

— Ах, мой верный Жак, — произнес Фарго на старофранцузском языке. — Королева может появиться в любой момент. Она не знает, какой подарок я припас для нее!

Он протянул небольшой футляр, обитый пурпурным бархатом. Своим острым слухом Джефф почти различал тихий шепот синхронного перевода в микрофонах, наушников на головах зрителей.

Уголком глаза он заметил куполообразную шляпу Норби, выглянувшую из-за занавеса сбоку от сцены. Норби помахал рукой, привлекая его внимание. Потом кто-то, по-видимому, отпихнул робота назад.

В следующее мгновение в открытую дверь вошла Олбани, и Джефф снова низко поклонился. Он пропустил начало диалога между королем и королевой, поскольку Норби пытался обратиться к нему через фальшивую стену, прикрывавшую заднюю часть сцены.

— Джефф, — послышался голос робота. — Там что-то нехорошее… что-то опасное…

— Заткнись! — хрипло прошептала режиссерша откуда-то сбоку.

— Разреши мне надеть на тебя ожерелье, любимая, — обратившись к Олбани, Фарго открыл футляр и показал публике ее содержимое. — Твоя красота затмевает даже блеск бриллиантов!

— Но мы не можем себе этого позволить, — запротестовала Мария-Антуанетта, заложив руки за спину и не прикасаясь к ожерелью, дабы не поддаться минутной слабости. — То есть Франция не может этого позволить. Мы почти довели себя до банкротства, помогая американцам в их войне с Великобританией.

— Мои министры утверждают, что дело того стоило. Взгляни, разве не прекрасное ожерелье?

— Оно великолепно, но я его не хочу.

— Ты возражаешь потому, что ожерелье было сделано для моего деда, который хотел подарить его Дю Берри?

Королева горделиво вздернула подбородок.

— Я не питаю любви к Дю Берри, но ожерелье никогда не прикасалось к ней. Нет, мною движет забота о Франции. Отошли ожерелье обратно Бемеру и Боссанжу. Может быть, кто-нибудь другой заплатит за него полтора миллиона ливров.

— Но я должен увидеть его на тебе хотя бы один раз! — возразил король.

У Джеффа свербело в носу, но он не мог почесаться. Ему казалось, что Норби за сценой все еще пытается о чем-то предупредить его.

— Ну хорошо, — согласилась Мария-Антуанетта. — Но только один раз.

Она вышла на самый освещенный участок сцены. Фарго вынул ожерелье и передал футляр Джеффу, поставившему его на туалетный столик.

Придерживая тяжелое ожерелье за гладкие, скользкие ленты, Фарго приблизился к королеве. Но, разумеется, ленты выскользнули из его пальцев, и ожерелье упало на пол.

— Это знак свыше! — вздохнул Фарго, импровизируя в своей роли монарха. Он сделал небрежный жест, словно убеждая зрителей не обращать внимания на такие пустяки, и наклонился за ожерельем, забыв о том, что короли так не поступают.

Раздался громкий треск, и Фарго неожиданно побледнел. Джефф не мог понять, почему его двадцатичетырехлетний брат выглядит таким расстроенным, но в следующую секунду он увидел, что зад сатиновых панталон Фарго аккуратно треснул по шву.

Несколько мгновений Фарго стоял в нерешительности с ожерельем в руках. Предполагалось, что он завяжет ленты на шее Олбани, когда она будет стоять лицом к зрителям, но это означало, что ему придется показать свой тыл, а этого ему как раз и не хотелось.

— Нет, Жак, — наконец произнес он. — Завяжи-ка ты сам это ожерелье, а то у меня сегодня все из рук валится.

Из-за сцены донесся тихий, мучительный стон куратора исторического отдела. Фарго совершил неслыханную ошибку, ибо ни один мужчина, кроме короля, не имел права прикасаться к королеве в интимных местах.

Не обращая внимания, Джефф взял ожерелье у старшего брата. Когда их руки соприкоснулись, он услышал в своем сознании телепатическое сообщение Фарго:

«Джефф, ты должен завязать эту проклятую штуку, потому что у меня лопнули панталоны».

«Я знаю, Ваше Величество».

«Не остри и завяжи как следует».

Джефф с почтением приблизился к королеве, вполне уверенный в том, что она слышала треск рвущейся ткани и поняла, что произошло. Он уже привык полагаться на сообразительность Олбани Джонс.

Но дело оказалось не таким уж простым. Джефф положил ожерелье на грудь Олбани и попытался завязать ленты у нее на шее, но они не завязывались. Какие бы узлы он ни пробовал, ленты расползались в стороны, как только он отпускал их. Фарго подошел с другой стороны и попытался помочь, хотя и без особого успеха.

Пока Джефф продолжал возиться с лентами, Олбани, смотревшая через его плечо на аудиторию, сымпровизировала жалобный монолог на французском, в котором то и дело упоминались непомерные расходы короны, а также предметы обстановки, которые ей хотелось бы приобрести для своего маленького дворца в Трианоне.

В отчаянии Джефф заметил, что задние кисти ожерелья казались длиннее и крепче передних. Каждая заканчивалась большим бриллиантом с колоколообразной подвеской из пяти коротких сережек. Все вместе это производило безвкусное впечатление, и Джефф мысленно согласился с Норби, считавшим ожерелье уродливым.

Он слышал смешки, доносившиеся из зала. Пауза слишком затянулась. Глубоко вздохнув, Джефф взял задние кисти ожерелья и захлестнул их петлей друг на друге. Первый узел был недостаточно крепким, чтобы удержать ожерелье, зато второй…

— Джефф! — голос Норби был ясно различим. — Подожди!

Но зрители начали смеяться, а Фарго и Олбани уже выбились из сил. Джефф не мог ждать. Он захлестнул вторую петлю и затянул узел. Фарго помогал ему. Принимая во внимание бриллианты на конце каждой кисти, новый узел просто должен был удержаться.