Далее разыгралась феерия безобразных и скандальных сцен.

Микроскопические охранники бесновались у подножия Буш-2, и писк их голосов был едва слышен. Когда капитан агрегата выбрался наружу, а из покорёженного корпуса вышел разъярённый директор, писк стал немного громче.

– У нас тут маршрут проходит, а у вас рудник стоит! Откуда он взялся?! что вы мне на стены тычете – вы себя на карте покажите! Вас нет! вы отсутствуете! и нечего в здание пальцем совать!

– Сотрудников травмировало! – старался перекричать капитана директор. – Вы по всей строгости отчитаетесь за повреждения!

– И погибшие есть! – подпевал рядышком Леон, мигом сообразив, как списать убитых ночью.

– Наш агрегат, – капитан набрал в грудь воздуха, чтобы стать выше и шире, – оборудован точной системой компьютерной прокладки курса с корректировкой от спутника! У нас ошибок не бывает!

– Ваша система – это… – Директор высказал большое подробное мнение о компьютерном обеспечении Буш-2. По словарному составу его мнение вполне могло украсить стену общественного туалета.

Богомерзко кричали и сквернословили все – с пылом, с жаром, жарче солнца термидора, а бинджи, выбравшись из печного сегмента, сдержанно обсуждали, как это так сжигатель влупился в рудник:

– С самого начала было ясно, что добром не кончится.

– Как мы ночью ломанулись, как погнали – даже брёвна в пилораме застревали. Я и подумал – ничего себе скорость! обязательно чего-нибудь случится.

– Антон с Джифаренге пропали, – переживал печальный поварёнок, от горя чуть не плача. – Искали их – нет нигде. Наверное, с борта упали! А может, заблудились?..

Поль, довольный тем, что выпало время передохнуть, приплясывал у забортного трапа, распевая под одобрительный гогот биндэйю:

Пароход упёрся в берег,

Капитан кричит: «Вперёд!»

Как такому раздолбаю

Доверяют пароход?[14]

А офицерик № 38 втихомолку связывался с телестудией в Купер-Порте, чтоб поскорей и подороже продать свежую новость о столкновении Буш-2 с рудником, не обозначенным на карте. Хороший случай пополнить свой карман без всякого труда!

В году ПМ всего четыре месяца – плювиоз, флореаль, термидор и брюмер, они же сезоны погоды. На экваторе сезоны сливаются в сплошное, жаркое и дождливое коловращение дней, когда тридцать часов парит солнце и тридцать часов длится удушье ночи.

Префектуры ПМ по размерам мало уступают иным государствам древности вроде Советского Союза (Soviet Union – слыхали? это его языки «хинди-руси» и «русика китайса» позже слились в новояз). При планировке заселения Планеты Монстров центры префектур расположили ниже и выше экватора – очевидно, чтобы порадовать жителей чередованием проливней, банных туманов и жары. Естественно, все отпуска приходятся на термидор, когда начальство, словно стаи перелётных птиц, стремится на Пасифиду, лучшую курортную планету Альты, к синему океану и ласковому солнцу. Вот где рай, вот бы куда устроиться! Пасифида…

Просыпаясь, Уго Черубини иногда думал, что он – на Пасифиде, в отеле «Версаль». Он всегда останавливался в «Версале», где превосходное обслуживание и полная конфиденциальность личной жизни. Выйдя из сна в обстановке максимального комфорта, он порой машинально ощупывал кровать в поисках девки, которую на Пасифиде привык находить под боком. Измять кого-нибудь, чтоб захрустела… Уго любил всё реальное, конкретное, мясистое и сочное. Он изучал каталоги предложений от лучших поставщиков Пасифиды, делая на лицах пометки жирным маркёром – эту, эту… и, пожалуй, эту. Ничего дешевле тысячи Е за ночь не признавал. Префекту, правящему областью величиной с древнюю империю, нельзя опускаться до дешёвого товара. Впрочем, внезапные срывы случались – и секретарши были наготове, угадывая волю господина по его бычьему сопению.

Рабочий день Уго Черубини начинался с утреннего селекторного совещания. Он совещался с главами департаментов о том, где бы собраться на заседание и что будем пить. Распорядок дня на первую половину 7 термидора таков – в двенадцать сходняк у Вальдонне, позавтракаем свежими щитовидными железами. В 14.00 – оздоровительные процедуры; термидор тяжело влияет на здоровье, надо поддерживать организм в тонусе. В 16.00 – обед, как полагается, в Пассаже; натуральная (а не какая-нибудь) лока с Хэйры. До 18.00 – послеобеденный отдых и дружеские встречи в неформальной обстановке, с воспоминаниями о локе, выпитой накануне. Потом позвонить в секретариат и отчихвостить всех как следует, чтоб не забывали, кто в берлоге главный. В 21.00 конец работе! До сиесты и в сиесту набираемся сил для труда во второй половине дня. Если поплохеет – врач порекомендует отгул суток на трое (выходной не считается) и назначит промывание крови. Печень, желудок, годы, напряжённые дни заседаний, совещаний, презентаций и других ответственных мероприятий.

Что это? дверь узковата, только боком пройти можно. Ни архитекторов толковых нет, ни портных – так брюки сошьют, что нагнуться нельзя. Воротник давит, пуговицы на животе в натяг, от жары весь взмокнешь.

– Чего кондиционер не включен? – обрушился Уго на менеджера салона. – Дыхнуть нечем!

– Сию секунду, господин префект, – заюлил менеджер, выкручивая регуляторы на максимум.

Уго губами и языком издал сосущее чмоканье, сумрачно поводя маленькими глазками, и девки в розовых халатиках мотыльками запорхали вокруг него, нежно расстёгивая и стягивая с префекта одежды.

– Доктора, – буркнул голый Уго, плюхаясь на кушетку и немного свешиваясь с её краёв. Щитовидные железы блуждали в животе, залитые локой и соусом. Елись они чудесно, но сейчас как-то задумались – куда податься?

– Директор горнопромышленного, – неотвязный секретарь прислушался к трэку. – Срочно просит. Очень срочно.

– Дай. – Уго взял трэк и с размаха хрястнул им об угол кушетки. – Я процедуры получаю! никого не принимаю! Убирайся, сучий хвост, чтоб я тебя не видел! сунешься – уволю на хрен. Ты! как звать? – поймал он девку за халат.

– Элиза, – испуганно захлопала глазами пойманная бабочка, пытаясь мило улыбнуться.

– Не помню.

– Она у нас недавно, – поспешил объясниться менеджер.

Уго провёл по ней лапой сверху донизу.

– Ничего. Массаж умеет? Пусть она. Давай.

Железы мортифер здорово влияли на воображение и всякие желания. Уго передумал их срыгивать – пусть уходят дальше в требуху, глядишь, и переварятся.

– Закрытый объект?.. – Вновь соединившись с шефом горной промышленности через запасной трэк, секретарь напрягал голову, пытаясь так сформулировать плохую новость для ушей Уго, чтобы не заработать по зубам. Хозяин в гневе не смотрит, куда бьёт. – И телевидение уже знает?..

– Да! – каркнул главный рудокоп девятой префектуры, с волчьим оскалом глядя на экран, откуда бодро говорил диктор, спрятавшись за фоном документальной съёмки – крутили отправление Буш-2.