– Я ведь так любила тебя. Бедная…

– А ну, брысь! Что ты творишь?! – изумилась ей старшая сестра, когда Ольга раскрыла объятья.

– Иди сюда, – сказала Ольга.

– А ну, вон, дрянь! – завизжала та. Но Ольга это почувствовала. Всего лишь мгновение был отклик. И в это мгновение они обе ещё, наверное, могли быть спасены. Но потом та в ужасе шарахнулась от неё. Вырвалась из её объятий и задрожала. Обессиленно поникла, глаза её сделались пустыми. Ещё одна волна дрожи. И теперь взгляд её исторгнул тёмную молнию, а рот – каркающие проклятия, когда она, подняв на Ольгу трясущийся указательный палец, начала повторять:

– Криворотыйкрючконос, – выть, как обезумевшее животное, и повторять: – Криворотыйкрючконос!

У Ольги сжалось сердце, а потом холод словно высушил её всю изнутри. Наверное, их брат действительно умел появляться бесшумно. Наверное, в отличие от Ольги, он был ко многому готов. По крайней мере, шприц с лекарством, необходимым для Элен, был у него уже в руке.

– Спокойно, спокойно, нет криворотогокрючконоса, – он обнял её, и она не вырывалась, пока он делал ей укол, лишь дрожала и всхлипывала. – Всё хорошо, хорошо… Ну, видишь, нет никакого криворотогокрючконоса. Всё хорошо.

Потом Игорь Рутберг посмотрел на Ольгу и горько произнёс:

– Что же ты творишь? Зачем?! Она уже была практически здорова.

– Она была практически здорова? – как в полусне повторила Ольга. – Это ты называешь…

Её голос оборвался. Она сказала:

– Он жив?

Игорь Рутберг вздохнул:

– Лучше б ты сбежала со своим писателем. – Усмехнулся, опять, наверное, горько. – Но как ты догадалась?

– Он жив?! – закричала Ольга.

– Успокойся, – сказал ей Игорь Рутберг. – Всё-таки ты совсем меня не знаешь… Не захотела знать. Жив. Я бы никогда не причинил вреда своей сестре.

Она задышала, тяжело и часто:

– Ты… больное чудовище. Ты…

– Нет, – спокойно возразил Игорь Рутберг. – Не болтай ерунды. Я не болен. Такова моя природа. У нас в семье один больной человек – Элен. Я принял её болезнь. А ты сбежала от своей семьи. Сбежала, как всегда.

– Эти сообщения с угрозами Орлову были с его телефона…

– Вот опять ты только о себе.

– Нет, ответь! – она опять закричала, наверное, так ей удавалось сдерживать слёзы. – Что с ним?

– У меня не было выхода, – Игорь Рутберг говорил спокойно. – Хватит орать. Он задержан. Мне пришлось… несколько изменить его сознание. Как он любит. Если б ты сейчас не заявилась…

– Ты подставил его… Ты его подставил.

– Хватит орать, Ольга. Пожалуйста… С ним всё в порядке. Если бы ты сейчас не заявилась, думаю, через несколько дней был бы уже на свободе. Ты всё усложнила.

– Я?! Дом Орлова и мой дом превращён в мясорубку…

– Поэтому ты оставила там свой телефон?

Ольга замолчала. Сглотнула:

– Ты следил за мной, да?

– Конечно, – Игорь Рутберг пожал плечами. – Ты же моя сестра. Поэтому и говорю, лучше б ты сбежала со своим писакой, если уж он не может тебя защитить. А мне бы не пришлось устраивать это с Орловым.

– О господи, сбежали… – словно опомнилась Ольга. – Это тебе тоже известно? Ты всех прослушивал?

– Лишь только с той разницей, что тогда я следил не за тобой. – Он замолчал, посмотрел на притихшую Элен, которая теперь засыпала в своём плетёном кресле, и снова стала похожа на Мадам, и спросил: – Ну, и что нам теперь делать?

Она усмехнулась, мрачно и опять немножко зловеще:

– Ну, тебе ведь не привыкать убивать.

– Пожалуйста, я же просил, не болтай ерунды, – сказал Игорь Рутберг. Посмотрел на неё внимательно, поманил пальцем. – Иди сюда.

– Что?! – теперь в её голосе было отчаяние. – Что мне теперь делать? Ты можешь сказать?!

– Иди сюда, – повторил он. – Тебе не будет больно.

– Ты… – её голос оборвался, она сразу потемнела лицом.

– Нет, ты всё-таки сумасшедшая, – вздохнул Игорь Рутберг. – Ну, и кто из нас чудовище?! Ох, Ольга, Ольга… Иди сюда – нос надо вправить.

Ольгу начало потряхивать, и он укрыл её пледом. Нос он ей вправил быстро. Всё же боль была сильная, но очень короткая. За то время, что он ходил в дом за пледом, Ольга могла бы сбежать, машина находилась рядом. Но она больше не могла так уехать. Она больше не могла прятаться. Да и ему это было известно.

– Всё-таки как ты догадалась? – снова спросил Игорь Рутберг. В голосе не было угрозы, лишь та же печаль.

Ольга посмотрела прямо на брата и сказала, горько, как говорят о том, чего уже не вернуть:

– Страх…

Он посмотрел на неё вопросительно:

– Страх?!

– Ты всегда менялся. Я ведь твоя сестра. Я помню этот страх ещё с детства. Когда ты менялся… как будто рядом кто-то совсем незнакомый. Только хуже.

Он обдумал её слова.

– Намного хуже, Игорь! – добавила она. Почти выкрикнула. Похоже, слёзы всё-таки появятся в её глазах.

– Успокойся, – попросил он её. – Чего теперь уже… – подумал ещё и спросил: – А в горах? В Поляне?

– Нет, – она покачала головой. – Тогда ещё не поняла. Сегодня ночью… Поняла, что это ты. Что это всё ты!

Она всхлипнула, прошептала:

– Всё ты, – всхлипнула ещё раз и расплакалась. – Что же ты творишь?! Ну как теперь быть?

– Ты не в ответе за мою природу, – сказал ей Игорь Рутберг. Он следил в своём планшете за движением какой-то точки. – Но тебе придётся выбирать: ты со своей семьёй или всё-таки против.

– Какой семьёй?! – она уже не могла сдерживать себя и ревела в полный голос. – Дурак ты чёртов!.. Какой?! Как быть?.. Что же ты сделал… Со своей жизнью, с моей… С нами!..

– Всё хуже, чем ты думаешь. Эта девочка, Ксения Сухова…

– О господи, и она тоже! – удушливые рыдания, и пелена слёз перед глазами, целые потоки, пелена, которая начала размываться, потому что Ольга сейчас потеряет сознание.

– Нет! – Игорь Рутберг вдруг хлопнул её по щекам. – И возьми себя в руки. Она меня не видела, и не знает, где находится. Если б ты не заявилась, через несколько дней была бы уже дома. Мне надо было только преподать урок. Форели тоже.

– Какой уро-ок?!

– Ну не вой, – попросил он. – Все те женщины шли со мной сами. По доброй воле. Ребёнок здесь ни при чём. Понимаешь, что ты наделала?!

Наверное, прошло всего несколько мгновений, только Ольге они показались вечностью, когда, указав на Элен, она спросила: