– На Джа невозможно обижаться: он обаятельный и большой романтик… – Беатрис улыбнулась. – Я постоянно спрашивала, когда он женится, а Джа отвечал, что ищет единственную. И я очень рада, что у него получилось… Что у вас получилось.

– Спасибо.

Красивая француженка понравилась Ларисе с первого взгляда, а их с А2 сын – четырехлетний Артур – и вовсе покорил. До сих пор мальчишка видел только принадлежащий Феллеру остров Сейшельского архипелага, он впервые оказался в городе, и сразу – в столь гигантском, как Нью-Йорк, и ему было интересно абсолютно все. Он замучил маму и «тетю Ларису» бесчисленными вопросами и просьбами, а сейчас отправился любоваться панорамой через гигантское окно, и у женщин появилась возможность поговорить в тишине.

– Беатрис, ты позволишь задать не очень корректный вопрос?

– Совсем некорректный? – подняла брови француженка.

– Если он тебе не понравится – не отвечай, но если решишь ответить, пожалуйста, ответь честно.

– Ты меня заинтриговала.

– Спрашивать?

– Конечно.

– Почему ты рискнула и сама отправилась в Нью-Йорк?

– Потому что я действительно хороший хакер, один из лучших в мире.

– Мы обе знаем, что за столько лет А2 смог бы подготовить специалиста твоего уровня.

– У него есть несколько специалистов моего уровня, – помолчав, ответила Беатрис.

– Тогда почему?

– По той же причине, по которой ты решила сама убить Кастора.

Некоторое время за столиком царила тишина, а затем Лариса горячо и с неожиданной искренностью произнесла:

– Кастор испортил мне жизнь. И пусть в итоге мы встретились с Джа, из-за Кастора я несколько лет провела в дремучем угаре и делала вещи, за которые мне до сих пор стыдно перед собой. Я хотела убить всех: Кастора, Биби и Сола, но получилось так, как получилось, и я чувствую себя отомщенной. Мне нравится думать, что никто из них, из тех, кто задумал и осуществил это людоедское преступление, больше не топчет землю.

Пылкая и честная речь произвела на Беатрис впечатление. Она помолчала, позволяя словам улечься, а затем ответила:

– Я поехала в Нью-Йорк, потому что в этом сражении должна была быть рядом со своим мужчиной. Потому что он пошел ва-банк и был бы убит в случае поражения. Я поехала в Нью-Йорк, зная, что мне придется быть подлой и жестокой. Я творила вещи, за которые мне стыдно, но знала, что мне придется их делать, была готова их делать и ни о чем не жалею, – Беатрис помолчала. – Когда А2 стал Орком, в наших отношениях ничего не поменялось, напротив, чувства стали глубже, острее, особенно после рождения Артура, которое вознесло нас на самую вершину… но А2 стал за нас бояться. Он просил и даже требовал, чтобы я не рисковала, чтобы осталась с сыном на Сейшелах, говорил, что нас никто не тронет, ведь Артур – последний Феллер, и я знаю, что так бы и было, но… Но я знала, что если останусь в безопасности, то навсегда потеряю возможность стоять рядом с ним. Я останусь его любимой женщиной, матерью его обожаемого сына, Принцессой, которую он запрет в замке и будет выпускать только на балы, но мне этого мало. – Беатрис улыбнулась. – Так получилось, что я разбудила орка, Лариса, и я очень хорошо разобралась, кого разбудила. И сделаю все, чтобы быть не рядом с ним, но вместе.

– А ведь если бы вы не встретились, мир стал бы совсем другим, – произнесла после довольно длинной паузы Лариса.

– То была Судьба, – очень тихо ответила Беатрис.

* * *

Рокфеллер-центр

Манхэттен, Нью-Йорк

США

– Это действительно ты? – поднял брови англичанин Арчер.

– Наши активы защищены биометрией, и чтобы вернуть контроль над семейным фондом, мне пришлось сдать несколько тестов, – спокойно ответил А2. – При свидетелях. – Еще одна пауза. – Вы знаете правила не хуже меня.

– Ну тогда привет, – рассмеялся австралиец Гелленбург.

– Привет, Эдди.

– Рад тебя видеть, А2.

– Мистер Хайнштейн.

Феллер сидел в большом, очень удобном кресле и вежливо раскланивался со старыми знакомыми, каждый из которых занимал свое «окно» на гигантском мониторе настенного коммуникатора. Все стратегические инвесторы дружелюбно улыбались воскресшему из мертвых А2, но никто из них не явился на встречу лично. Даже те, кто находился неподалеку от Нью-Йорка, предпочли вести переговоры из кабинетов своих особняков.

– Доволен? – поинтересовался Арчер, после того как с обязательными приветствиями было покончено.

– Я всего лишь защитил свои активы, – развел руками А2. – К сожалению, Биби оказался не столь классным менеджером, как я надеялся, и мне пришлось навести порядок в семейном бизнесе.

Все инвесторы прекрасно поняли смысл высказывания: «Feller BioTech» остается под полным контролем принадлежащего Феллерам инвестиционного фонда «Orchid». Но все вежливо промолчали: чтобы бросить вызов тому, кто только что смел с игровой доски самого дядю Сола, нужны либо отчаянная смелость, либо мощная поддержка сообщества. Смелость в этом кругу рассматривалась как разновидность глупости, а достаточным числом сторонников никто из врагов А2 обзавестись не успел.

– Что мы будем делать с «Clisanto»? – неожиданно спросил один из близнецов Райвушей. Как обычно – непонятно какой.

– А что мы должны делать с «Clisanto»? – очень мягко поинтересовался в ответ Феллер.

– Это вторая по прибыльности корпорация в мире после «Feller BioTech», и я думаю…

– И я тоже думаю, что «Clisanto» должна сохранить нынешнюю структуру управления, – А2 с улыбкой посмотрел в «окно», в котором сидел пятнадцатилетний юноша. – Не сомневаюсь, что наследник моего доброго друга Кастора – Кастор Розен IV окажется достойным сыном своего отца.

– А мы сомневаемся, – обронил Гелленбург. Австралиец явно собрался запустить зубы в процветающую компанию.

– У Кастора есть работающее предприятие, которое управляется толковыми менеджерами. Что же касается стратегических решений, то он всегда сможет обратиться к нам за добрым советом. Разве нет? – Феллер помолчал. – Все мы имеем свою долю с прибыли «Clisanto», и давайте не будем трогать отлаженный механизм и плодить ненужные обиды.

А поскольку все только что увидели – на примере дяди Сола, – куда может завести человека неуемная жадность и попытка обидеть хорошего человека, с предложением А2 пришлось согласиться.

– Я не настаиваю, – сдал назад Райвуш. – Просто спросил.

Гелленбург промолчал.

– Давайте обсудим, что будем делать дальше, – предложил мистер Арчер. – Хотя бы в общих чертах.

– Зачем ты запустил no/maNika? – осведомился молчавший до сих пор Полуцци.

– Затем, что это был единственный способ опрокинуть дядю Сола, – А2 покосился на «окно», из которого на него смотрел наследник старика. – Извини, Марк.