располагались довольно кучно, вызывая у меня еще больше вопросов относительно рациона месных.

Скорее, поселение казалось крошечным кусочком города, сделанным из простых материалов посреди леса. Очень интересным, кстати, было решение на счет листопада клинковых деревьев — вместо черепицы на остроконечных крышах красовались лепестки смертоносных листьев. Подобное защищает от подобного.

А вот внутри дома местных, по крайней мере, дом старосты, ничем не отличались от простой деревенской лачуги, хоть это тоже было не совсем так. Взять вот встроенную в каждую хижину миниатюрную мельницу. Хотя если ветер в Клинковой роще явление регулярное, то такая конструкция позволила бы им получить много энергии. Только вот для чего?

Пауза затянулась.

— Что за ерунду ты городишь, пришлый? — выпал из прострации староста.

— Нет, староста Иннох. — прочитал я над головой у нашего собеседника. — Это всё правда. Младшая из дочерей смерти призвала в наш мир силу, известную как Пустота. И вскоре эта сила уничтожила других богов этого мира, оставив лишь саму Смерть.

— А затем регулярно возвращалась и устраивала геноцид для выживших смертных, — добавил Терми.

— Это невозможно, — покачал головой староста, никак не могущий прийти в себя от услышанного. — К тому же вы называете какие-то дикие цифры. Тысячи лет? Да нашей деревушке нет и двух сотен!

На этот вопрос ответ нашёлся у Фил. Как бы невзначай, пленница мира-темницы заметила:

— Боюсь, весь ваш поселок был запечатан магией.. хм, высших сил. Чем-то вроде божественного забвения. Поэтому для вас с момента запечатывания мира не прошло ни секунды.

— Постой, ты хочешь сказать, что эта деревня появилась тут недавно из ниоткуда?.. Почему? — обратился я к фрезии. До этого момента она проявляла удивительное невежество относительно истории Мельхиора. Откуда вдруг столько уверенности в невозможных вещах?

— Потом об этом поговорим, если так хочешь, — пожала плечами Фил.

— Ваши слова походят на бед скорбного разумом, — покачал головой староста Иннох.

— Хорошо, что вы скажете вот на это? — вынимая из инвентаря потрёпанный фолиант, произнёс пиромант.

Я призвал инфо, прочитав над книгой «Последний Император». Название ничего мне не говорило. Однако суть тут же озвучил сам староста:

— Год четыре тысячи сорок второй от дня возвышения детей Лиса. Император-некромант Харо Пустынный… Это какие-то сказки? Зачем мне это? — не понял старик.

— Хм, действительно, паршивый пример — Нир бросил быстрый взгляд на нас. — У кого-то есть..?

— Держи, — нехотя протянул мрачный до предела вампир. Можно было сказать, что наш рейд-лидер по-настоящему побелел от ужаса. Но что могло его так напугать? Какая-то догадка?

— Что это? — встряла с вопросом Лита, но книга уже оказалась в руках у мага, в эмоциях которого забрезжили искорки страха.

«Враг всего сущего. Падение дочерей Смерти.»

— Откуда? — первым опомнился Терми, опередив меня лишь на мгновение.

— Значит, вот в чём источник твоих познаний о храмах, — хмыкнул Лесат. — Лакки говорила, что эта книга — вымысел.

— Если не ошибаюсь, это опус первого принца безумия, пустотника третьего ранга печати, — зловеще улыбнулся Сайрис.

— Тебе стоило поделиться с нами этим раньше, союзник, — добавил Грейси, вкладывая в свои слова максимум раздражения.

— Сейчас не время! — резко ответил Алиот. — Но вы правы, в этой книге описана гибель богов и воцарение неназываемой.

— Это просто книга, бумагу марать ведь много кто может. — слова и взгляд Инноха говорили о полной уверенности, однако аура выдавала в нем зародившиеся сомнения и страх. Могу его понять. Не очень приятно узнавать что-то, кардинально меняющее твою картину мира.

— Боюсь, кроме книги у меня ничего нет, — вздохнул вампир. — Разве что ты сам что-то предложишь, чем мы могли бы доказать свои слова, староста.

— Ты, — старик указал на меня длинным крючковатым от мозолей пальцем. — Пусть твой бог подтвердит.

— Боюсь, великая Нефтис, как и Тефнут были убиты младшей сестрой, и от их сил очень мало что сейчас осталось, — с грустью в голосе произнес я, понимая, что такого ответа никто не примет.

И тем неожиданней оказалось самовольство проводника божественной воли.

Символы из хрупкого волшебного фосфофиллита засияли усиливающимся магическим светом. На миг бирюзовые камни показались в разных местах комнаты, а моя шкала маны поползли вниз.

Одновременно с этим неподалеку от меня пронзительным лазурным сиянием взорвалась звезда на шее у Терми. На моих глазах одна из тайн моего друга решила раскрыться перед всеми сама собой.

Но откуда у него этот артефакт? И почему он скрывал его всё это время?

Ледяным дыханием взвился лазурный ветер, сливаясь с бирюзовым сиянием божественного камня, устремляясь к висящим на стене иконам трёх дочерей Погибели. И те принялись менять очертания, обретая уже знакомые позы и подписи.

То, что я видел в разрушенном городе долины Терний, проявлялось передом мной вновь.

Узри зло.

Открытое лицо спокойной и ободрящей длинноволосой девушки теперь было прикрыто руками, а прекрасные черты исказились от боли и ужаса.

Услышь зло.

Гордое лицо изображенной за роялем повелительница Тишины теперь закрывало руками уши, на лице проступила боль и ненависть, а из глаз божества потекли тускло отблескивавшие лазурью слезы.

Стань злом.

Веселое смеющееся лицо третьей девушки практически не изменилось, но заигравшие странным образом тени, исказили её черты, сделав смех злобной, полной нечеловеческого превосходства насмешливой гримасой. Словно бы все живое вокруг было лишь её скучной и давно надоевшей игрушкой.

Если внешность старших сестер разительно изменилась после ритуала, изменения в младшей были совсем незначительными, но произведенный эффект оказался сильнее в разы. Приятное глазу сходство с Лаской исчезло без малейшего следа. С каменного портрета на меня смотрели холодные глаза чудовища, что призвал в наш мир проклятую стихию.

А следом за этим изменилась и засветившаяся темно-лиловой грязью подпись. Теперь над картинами значилось «Тишина», «Покой» и «ПУСТОТА».

— Я.. вам в-верю, — наконец сказал староста Иннох. В глазах его стоял хтонический ужас. Лицо побелело, губы поджались тонкой полосой, а руки старика задрожали, будто от холода. — Нам будет непросто это принять. Даже не знаю, как скажу обо всем остальным деревенским.

— Если чем-то могу помочь — обращайтесь, — заверил я старика, но тот пропустил мои слова мимо ушей.

— Вы, господин жрец, помнится говорили чёй-то об особом предложении от вашего каравана, — напомнил о себе страж, которого божественные дилеммы, похоже, волновали не