Крис Фиадейро и Маккей из команды АВА подошли и встали рядом с Давинией, которая издевательски ухмылялась. Анджела не спускала с нее глаз в ожидании красноречивого движения мышц, готовая к внезапному броску вперёд, вполне понимая, что члены взвода и ребята из отряда АВА не дадут Давинии добраться до нее. Но она прошла через слишком много тюремных драк, чтобы полагаться на других.

Тут на барбекю прибыл Бастиан Норт-2 и оказался свидетелем противостояния. Все замолкли, и только гитара продолжала бренчать. Норт с бесстрастным видом склонил голову набок и посмотрел на Анджелу. Она не отпрянула, не отвернулась – и гордилась этим. Момент был болезненный и тянулся слишком долго. Потом Мадлен Хок шлепнула бургер на тарелку Давинии; Давиния показалась раздраженной действием, которое нарушило её агрессивную сосредоточенность. Маккей чуть подтолкнул её, она презрительно хмыкнула и ушла прочь. Все закончилось, завершилось. Бастиан двинулся к концу очереди.

Кто-то взял Анджелу за предплечье.

– Давай-ка уведем тебя подальше от этой хрени, – сказала Леора Фоукс.

Анджела чуть не споткнулась, с такой силой её потащили прочь. Она не жаловалась, она подчинилась друзьям, которые окружили её аккуратным кольцом.

– Ты в порядке? – спросил Пареш, когда взвод уселся рядом на траву.

– Не люблю быть тем, кто изгадил вечеринку, – сказала она.

– Так это не ты, – возразил Марти О’Райли. – Мы же знаем, что ты оба раза была с нами.

– Давиния вечно на токсе, – заметил Джош Джустик, понизив голос. – У нее серьезные проблемы.

– Ты так говоришь только потому, что она тебя отшила, – сказал Атьео и с ухмылкой принялся поедать сосиску.

– Эй! Она меня не отшила..

Взвод рассмеялся. Они вернулись в свое обычное расположение духа. Воцарились уют и дружба. Анджела начала есть и заметила, что Пареш по-прежнему смотрит на нее с беспокойством. Она беззвучно проговорила: «Я в порядке». И увидела его облегчение.

Такая группа друзей – большая редкость. На них можно положиться, они отлично чувствовали себя в компании друг с другом и общались на равных. Анджела однажды испытала подобное. Тот опыт странным образом был полной противоположностью этому барбекю. Но сильная ассоциация призвала воспоминание о том, как она так же отдыхала с совершенно другими людьми, под другими звёздами, и внезапно у нее по рукам побежал холодок. Она удивилась, что те времена по-прежнему с такой ясностью воскресают перед мысленным взором; это прошлая жизнь, которую вела совсем другая женщина давным-давно.

Последняя в очень-очень длинном списке бурных вечеринок, которые посетила юная Анджела Девойал, состоялась в особняке принца Матиффа 17 января 2111 года – эту дату никто в межзвёздной финансовой индустрии никогда не забудет. Она отправилась туда с Шастой Нолиф, разумеется. Они были практически неразделимы в том, что касалось общественной жизни Нового Монако. Вечные закадычные подружки.

Состояние семьи Девойал зародилось на Уолл-стрит и в глобальных финансовых рынках, после чего плавно перешло к извлечению выгоды из нового бизнеса во время межзвёздной экспансии. Это были деньги старого Восточного побережья, дополненные аристократическим ореолом и математически хладнокровными сделками с другими людьми.

Наследница, Анджела Девойал, обладала красотой, которая свойственна лишь перенесшим модификацию зародышевых линий, а также качествами, которых пожелал её отец, Реймонд: высокая, здоровая, сильная, быстрая, сообразительная, с памятью безупречной, как интегральная микросхема. Люси Трамело, которая родила Анджелу, была простой суррогатной матерью и уехала через неделю после родов, как только принадлежавшая семье Девойал клиника провела соответствующие тесты и подтвердила, что ДНК малышки Анджелы соответствует всему, за что Реймонд заплатил. Другие требуемые черты, которые нельзя определить путем секвенирования, – например, родовая безжалостность, проницательность и амбиции на грани мегаломании[61], – были привиты посредством воспитания и образования, чтобы убедиться, что семейный бизнес и поток доходов продолжатся, оказавшись в надежных руках.

Семейные деньги Шасты происходили из промышленной вотчины в Индии – той, которую её прадед проницательно и безжалостно расширил, превратив в глобального гиганта на заре двадцать первого века, наняв более четверти миллиона людей из тридцати семи стран. Её дед применил ту же самую безжалостность, чтобы разнообразить производство сырья, и это позволило ему возглавить микрофактурную революцию в новых транскосмических мирах.

Для вечеринки у принца Матиффа Анджела выбрала обманчиво простое белое платье-русалку[62] в качестве первого наряда. Двух портних из итальянского дома высокой моды, который она в то время опекала, включили в её свиту, чтобы завершить творение, – оно было таким облегающим, а ткань, джаджесковый паутинный шелк с блестящими вкраплениями микробриллиантов, такой нежной, что им пришлось зашивать платье прямо на Анджеле, прежде чем состоялся её выход. В дополнение к платью в её роскошные белокурые волосы вплели больше сотни рубиновых и изумрудных булавок; её ожерелье, серьги и плетеный браслет представляли собой гармоничный старинный гарнитур «Руакут», стоивший чуть больше восьми миллионов долларов.

Анджела слегка расстроилась из-за того, что отец не отправился вместе с нею на вечеринку, но семейный ИИ засёк необычное повышение объемов биойля в громадном европейском трубопроводе, который шел от Ньюкасла до Балкан. Реймонд подозревал, что источником был французский мир Орлеан. Но он не знал покупателя – а при таком большом количестве ему полагалось знать о сделке все. Потому он сказал Анджеле, что останется и будет наблюдать за рынком. Финансовый дом Девойал контролировал почти сорок процентов биойлевого фьючерсного рынка ГЕ, и Реймонд не хотел, чтобы его обставили какие-то жулики.

Анджела и Шаста подгадали время отлета так, чтобы их гиперзвуковые служебные СВВП коснулись посадочной площадки в особняке одновременно, в середине первого дня празднества. Они сели в золочёную, запряжённую лошадьми карету, которая повезла их через парк к великолепному белому с серебром особняку, чьи двойные спиральные башни высотой сто пятьдесят метров вздымались в ясное, с фиолетовым оттенком небо Нового Монако.

Принц приветствовал их, стоя в одном ряду со своими восемью жёнами, – всех их выбрали из хороших арабских семей Рияда и Новой Персии, они знали свое место и выполняли обязанности как следовало.

– Надеюсь, мы окажемся в одной постели до того, как все закончится, – промурлыкал он на ухо Анджеле, пока церемониймейстер в алой форме объявлял о её прибытии собравшимся в сводчатой золотой и мраморной бальной зале. Как прямой потомок арабской королевской семьи, Матифф любил царственные ритуалы с участием стражей в нарядах военного образца, как если бы он все ещё управлял пустынным королевством на Земле.