Над головой Конана тускло горит лампада, бросая на пол световой полукруг. Вскоре чудовищная сорокафутовая змея выползает из мглы, вздымается над Конаном, и с оскаленных зубов падают на его обнаженное бедро капли слюны, от которых останутся шрамы на всю жизнь. В этот миг появляется огромный черный мужчина и заявляет, что Конан, в бытность пиратом у берегов Куша, убил его брата. Он намерен обезглавить Конана, но из темноты снова выныривает змея и хватает его. К ногам Конана падают ключи, и он избавляется от оков.

Но выбраться тем же путем, что и вошел, не удается — подоспевший стражник запер дверь снаружи, хотя Конан успевает нанести ему смертельный удар через решетку. Киммериец находит в подземелье товарища по несчастью, волшебника, и освобождает его. Волшебник вызывает то ли огромную птицу, то ли дракона; верхом на этом существе Конан возвращается в Аквилонию, поднимает армию и громит кофийцев.

Заморийский вор Шиватас входит в город Кутхемес, расположенный в стигийской пустыне. Когда-то здесь текла река, приток той реки, которую стигийцы называют Стикс, кофийцы — Стигс, а немедийцы — Нилус. Но за многие века высохло ее ложе, теперь в лунном свете смутно виднеются истресканные камни руин Кутхемеса. В незапамятные времена здесь правил волшебник Туграхотон, верховный жрец Сета, Старого Змея, и среди развалин по-прежнему высится позлащенный мраморный свод его усыпальницы.

На этой древней земле лежит проклятие. Шиватас, алчущий клада, что лежит, если верить легенде, в гробнице, проникает туда потайным путем, отпирает огромную дверь изнутри и убивает стража, исполинскую змею, мечом, смоченным в ее собственном яде. Войдя в сумрачный склеп, он кричит от ужаса — во мраке шевелится, поднимается темный силуэт, затем вновь на развалины Кутхемеса опускается мертвая тишина.

В южнокофийском княжестве Хораспар его молодой правитель, князь Хосса, выходит из подчинения королю и устанавливает свою абсолютную власть. Хораспар населен частью кофийцами, частью шемитами, а управляет им аристократическая каста, состоящая из чистокровных хайборийцев.

В то время, когда разворачивается действие повести, Хосса — пленник в Офире, и офирский король колеблется в выборе, вернуть ли ему князя за выкуп хораспарийцам или выдать повелителю Кофа.

Хораспар пребывает под властью княжны Ясмелы. Внезапно приходит весть о вторжении врагов из южной пустыни. Среди кочевых шемитов появился новый пророк, именующий себя Натоком и всегда прячущий лицо под вуалью. Этот пророк владеет черной магией, он заполучил в сторонники мятежного стигийского принца, брата короля, изгнанного в пустыню. Всадники подготовились к походу на хайборийские земли, и первое государство на их пути — Хораспар.

Ясмела живет в страхе, ее донимает призрак. Бесформенная сущность с жуткими пылающими глазами то и дело возникает в сумраке ее покоев, пока спят служанки, шепчет чудовищные угрозы и оскорбления.

Полуживая от страха Ясмела решает обратиться к древнему оракулу, находящемуся в зале под дворцом. Княжна раздевает самую красивую служанку и бросает, плачущую, на алтарь, но ей не хватает отваги или жестокости принести в жертву человека. Невесть откуда раздается дивный шепот, голос оракула убеждает отдать под начало армию первому же встречному мужчине. Она осталась без военачальников — кто дезертировал, подкупленный королем Кота, кто запуган слухами о маге с вуалью.

Княжна сама надевает вуаль и выходит на городские улицы, и первым встречным оказывается не кто иной, как командир отряда наемников киммериец Конан; шатаясь от выпитого, он бредет по улице. Эта встреча заставляет Ясмелу усомниться в оракуле, но все же она приводит варвара во дворец, подвергаясь по пути любовным приставаниям. Там она называет себя, чем повергает киммерийца в шок. Он выхватывает меч, чтобы проложить себе дорогу наружу, но княжна его успокаивает и отдает под его начало жалкие остатки дезертировавшей армии: отряд верных дворян, полк шемитских лучников, а также наемников: гандерландцев, аквилонцев, гиперборейцев и немедийцев.

Войско отправляется на холмы, чьи склоны полого спускаются в пустыню. Навстречу по земле катится огромная туча, в ней шествуют тысячи воинов Натока. Но ветер разгоняет туман, Конан и его армия вступают в битву и, при содействии очень древнего кофийского бога, побеждают Натока, он же Туграхотан.

1

На поле сражения опустилась тишина; казалось, алые лужи между лежащими вповалку телами отражают багрянец закатного неба. В высокой траве появлялись и исчезали силуэты крадущихся зверей, птицы-падальщицы с шорохом темных крыл опускались на груды трупов. Словно вестники погибели, неровной чертой медленно пролетели к заросшим тростником берегам реки цапли. Ни грохот колесниц, ни зов рожка не нарушали эту сверхъестественную тишину. Следом за громом битвы наступило безмолвие смерти.

Все же одна человеческая фигурка двигалась на усеянном мертвыми телами поле, она казалась карликом на фоне огромного тускло-малинового неба. Человеком этим был Конан, великан с гривой черных волос и горящими синими глазами. Его прихваченная ремнем набедренная повязка и сандалии с высокой шнуровкой были забрызганы кровью. Огромный меч, который он держал в руке, был в крови по самую крестовину. На бедре зияла страшная рана, вынуждавшая его сильно хромать. Осторожно, но нетерпеливо пробирался он от павшего к павшему и тихо ругался при этом. До него здесь побывали другие, и ни браслет, ни кинжал с каменьями на рукоятке, ни серебряная нагрудная пластина не вознаградили его поиски.

Слишком долго волк занимался кровопролитием — тем временем шакалы успели обглодать добычу до костей.

Озирая равнину, он не увидел ни одного шевелящегося тела, ни одного нераздетого трупа. Ножи наемников и обозников довели дело до конца. Прекратив бесплодный поиск, Конан выпрямился и устремил хмурый взгляд вдаль, за долину, туда, где в закатном сумраке слабо отсвечивали городские башни. И вдруг он резко обернулся — его ушей коснулся тихий, но полный муки стон, где-то поблизости лежал раненый. А раненый — значит, не ограбленный.

Конан торопливо заковылял на звуки, добрался до края долины, раздвинул жесткие тростники и увидел у своих ног скорченное человеческое тело. Перед ним лежала девушка. Обнаженная, белые руки и ноги покрыты ссадинами и синяками, длинные темные волосы в запекшейся крови. В черных глазах застыло невыносимое страдание; она стонала в бреду.

Варвар стоял, глядя на нее, и на миг его взор затуманился чем-то похожим на жалость или сострадание. Конан хотел было избавить девушку от страшной участи, но, когда клинок приблизился к ее груди, она вдруг заплакала, как дитя от боли. Огромный меч замер, застыл на мгновение, и киммериец словно обратился в бронзовую статую. Решившись, он убрал меч в ножны, наклонился и поднял девушку на могучие руки. Она слепо, вяло сопротивлялась. Аккуратно держа ее, Конан захромал к текущей где-то рядом, за тростниками, реке.