Вздыбившаяся земля воздвигла громадные горные цепи в центральной части северного континента. При этом погибли целые племена северян, а уцелевшие отступили к востоку. Однако территория вокруг медленно высыхавшего Внутреннего моря была вовсе не затронута катаклизмом, и там, на западных берегах, нордические племена мирно занимались скотоводством, более или менее уживаясь с киммерийскими соседями и постепенно смешиваясь с ними. На западе остатки пиктов, отброшенные катастрофой назад в каменный век, вновь начали распространяться, являя невероятную жизнеспособность своей расы, пока, в позднейшую эпоху, их не опрокинула западная миграция киммерийцев и северян. Но это случилось спустя столь долгое время после катаклизма, что о прежних империях повествовали только смутные, лишенные смысла легенды.

Эта последняя миграция стала уже достоянием письменной истории, и ее события нет нужды заново излагать. Причиной же, вызвавшей ее, был рост населения. Степи к западу от Внутреннего моря, которое, сильно усохшее, в последующие эпохи было известно как Каспийское, оказались перенаселены в такой мере, что миграция сделалась экономической необходимостью. Племена двинулись на юг, на север и на запад — в земли, называемые теперь Индией, Малой Азией, Центральной и Западной Европой.

В эти страны они пришли под именем ариев. Первобытные арии были представлены несколькими племенами. Иные можно опознать и сегодня, иные же — давно позабыты. Светловолосые ахейцы, галлы и бритты, к примеру, суть потомки чистокровных асиров. Немедийцы ирландских легенд — не кто иные, как немедийские асиры. Датчане — потомки чистокровных ваниров, а готы — предки остальных скандинавских и германских племен, в том числе и англосаксов,— потомки смешанной расы, у истоков которой стояли ваниры, асиры и киммерийцы. Гэлы — предки ирландцев и нагорных шотландцев — ведут свое происхождение от чистокровных киммерийских кланов. Кимрские (валлийские) племена Британии — смешанная киммеро-нордическая раса, переселившаяся на острова прежде чисто нордических бриттов, породила легенду о гэльском первородстве. Кимры, сражавшиеся против Рима, были тех же кровей, что и гиммеры ассирийцев и греков и гоммеры древних евреев. А некоторые киммерийские кланы ушли на восток, на ту сторону Внутреннего моря, и спустя несколько веков, приняв в себя гирканскую кровь, вернулись на запад под названием скифов. Первопредки гэлов оставили свое имя современному Крыму.

Древние шумеры не имели никакого родства с западной расой. Они смешанный народ гиркано-шемитского происхождения — потомки тех, кого не смогли увести с собой отступавшие завоеватели. Многим племенам Шема удалось избежать того плена, и от чистокровных шемитов, а также от тех, что смешались с хайборийцами или северянами, произошли арабы, израильтяне и иные ярко выраженные семиты. Ханааниты, или горные семиты, ведут свое происхождение от шемитов, смешавшихся с жителями Куша, которых расселили среди них хозяева-гирканцы; типичный пример такого народа — эламиты. Невысокие, плотно сбитые этруски — основа римской расы — были потомками народа, объединившего в себе черты стигийцев, гирканцев и пиктов и жившего первоначально в древнем королевстве Коф. Гирканцы же, отступившие к восточному побережью континента, дали начало позднейшим племенам татар, гуннов, монголов и турок.

Происхождение иных народов современного мира может быть аналогичным образом прослежено. История почти каждого из них уходит во мглу позабытой Хайборийской эры много дальше и глубже, чем сами они порою осознают…

1936 год

По узкому ущелью продвигается небольшой отряд заморийских воинов под началом Нестора, гандерландского наемника. Они преследуют киммерийца Конана, чьи кражи у богатых купцов и ноблей привели в бешенство правителя ближайшего заморийского города. Конан сбежал оттуда и направился в горы. Стены ущелья круты, а дно заросло высокой и густой травой.

Пробираясь через траву во главе своего отряда, Нестор вдруг падает, обо что-то споткнувшись. Это натянутый Конаном сыромятный ремень, и он срывает подпорку; с горы сходит камнепад, заваливая всех воинов, кроме Нестора, который отделывается только ссадинами и ушибами на теле да царапинами и вмятинами на доспехах. Разъяренный наемник идет дальше по следу в одиночку и добирается до плато, где стоит безлюдный город древних; на окраине он встречает Конана. Не ожидавший нападения киммериец в отчаянной схватке все же ухитряется оглушить противника ударом меча о шлем, после чего углубляется в город, считая его вымершим. Нестор приходит в чувство и снова преследует киммерийца. Тем временем Конан успевает перебраться через городскую стену — ворота оказываются заперты — и встречает обитающее там чудовище. С ним удается покончить, сбросив ему на голову с возвышения каменные блоки; затем Конан спускается и разрубает труп на куски.

Он добирается до огромного дворца, вытесанного из каменного холма в центре города, и пытается найти вход, но тут его настигает Нестор с мечом в руке. Конан, преодолевая неприязнь, предлагает ему заняться поиском легендарного сокровища вдвоем, вместо того чтобы драться. Спор завершается согласием гандерландца, они проникают во дворец и в конце концов находят большой зал с сокровищами; но там же лежат воины давно минувшей эпохи. Они как живые, хоть и не дышат.

Кладоискатели вдоволь запасаются золотом и драгоценными камнями и бросают кости — кому владеть сверхъестественной красоты самоцветами, украшающими алтарь, на котором покоится яшмовая змея — вероятно, служившая древним жителям города идолом. Выиграв, Конан отдает собранные ранее драгоценности Нестору, а себе берет каменья и яшмовую змею с алтаря. Но как только поднимает ее, оживают древние воины, и разгорается страшная битва. Чудом ворам удается унести ноги. Исполинские воины выбегают следом за ними из дворца — и тотчас под лучами солнца превращаются в горстки праха.

Чудовищной силы подземные толчки сотрясают руины, и охотники за сокровищами расстаются. Конан возвращается в заморийский город, встречается с подружкой в таверне, а когда хмель ударяет ему в голову, щедро рассыпает самоцветы по залитому пивом столу. К его изумлению, они вмиг обращаются зеленой пылью. Тогда он решает проверить яшмовую змейку, лежащую в кожаной суме. Девушка поднимает суму и с испуганным криком роняет — внутри, по ее словам, что-то шевелится. Тут в таверну входит судья со стражей, чтобы арестовать Конана. Киммериец встает спиной к стене и вынимает меч. Прежде чем послать воинов в атаку на вора, судья завладевает его сумой.

Нестор тоже возвращается в город. С его золотом ничего не сделалось; он напивается и рассказывает собутыльникам о своих и Конана приключениях в мертвом городе.

Когда его пытаются схватить стражники, он, хоть и изрядно пьяный, отбивается и убегает.

Судья запускает руку в суму и с воплем отбрасывает ее — жирные пальцы обвиты живой змейкой. В поднявшейся суматохе Конану и его подружке удается улизнуть.

Повесть начинается с последней сцены битвы, в которой король Аквилонии Конан побежден армиями Кофа и Офира. Властитель Офира Амальрус отправил весть Конану о том, что король Кофа Страбонус вторгся в его владения, и призвал киммерийца на помощь. Тот вышел с пятью тысячами конницы, без пехоты, и на равнинах Офира встретил Страбонуса с десятитысячной армией из рыцарей, лучников и пращников; его поддерживало пятнадцатитысячное войско офирцев. Они засыпали стрелами, разрезали на части дружину Конана и уничтожили ее без остатка. Единственный выживший, король Аквилонии попадает в плен к Страбонусу, а вернее, к его магу Тзота-Ланти — этот загадочный свирепый старец обладает истинной властью над Кофом. Тзота царапает Конана стилом, смазанным ядом пурпурного лотоса, отчего наступает мышечный паралич. Конана перевозят в Хоршемиш, столицу Страбонуса, и там пытаются склонить к отречению от престола в пользу Арпелло, аквилонского нобля, вступившего в тайный сговор со Страбонусом. Конан отвечает грубым отказом, его отводят в подземный лабиринт под цитаделью Тзоты и приковывают к стене. В этом подземелье Тзота вершит свое чародейство.