— Тем вечером мне на телефон пришли откровенные фотографии Сергея с Анной, — Аня поднимает уголки губ в улыбке, мысли летают, как листья, воображение рисует продолжение этих пресловутых фото. А оно точно было, иначе Сергей так быстро не отказался от нее. — У меня с Глебом ничего не было. Я разозлилась, да и выпила… — Аня выпрямляется в струну. — Но я не спала с ним. Эд, — как-то обреченно, понимая, что ей не поверят, — я люблю Сергея, и мне очень жаль, что все так закончилось.

Парень сидит, впитывает такой откровенный, но сбивчивый рассказ. Слышит нотки грусти, почему-то верит каждому слову. Молчит, не перебивает, дает возможность выговориться и излить душу. Рассказ льется рекой. Все сказанное и наболевшее остается между двумя сидящими друг напротив друга.

— Покажи эти фотографии, — наконец-то просит он.

Аня достает свой телефон из заднего кармана джинсов и протягивает его парню. Эдик смотрит, внимательно перелистывает яркие картинки, хмурит брови.

— Что за урод это все затеял? — рычит он. Его голос разлетается по коридору и пугает проходящих мимо врачей. — Ты хоть понимаешь, что и тебя, и его просто столкнули, подставили, сыграли на ваших чувствах!

Эд вскакивает со стула отдает телефон хозяйке, а сам начинает ходить из стороны в сторону, как загнанный зверь. Лоб покрывается крупными каплями пота от резких движений, причиняющих боль.

— А вы, глупцы, не справились. Грош цена вашим чувствам, — он указывает пальцем на Аню, которая смотрит большими глазами, пугающе спокойными, как будто осознала что-то очень важное.

— Эд, но ведь Сергей, и правда, остался с этой женщиной. И какая теперь разница, что за игра была с нами сыграна. Он изначально летел к ней, — Аня опускает глаза и в очередной раз дает волю слезам, тихим и спокойным.

Эдуард подходит к девушке, хватает ее за плечи и встряхивает, приводит в себя.

— Не смей так думать, — он сверлит ее холодными зелеными глазами, решает, что сказать, чтобы успокоить. — У него с Анной ничего не было, — врет. Ради друга, ради его любви, наступает себе на горло, сам почти задыхается от внутренних слез. — Эти фото были подстроены. В тот вечер Сергей очень много выпил. Я как раз сообщил ему о твоем дне рождении в баре. Он дурак и жуткий ревнивец напился, как свинья, и даже себя не помнил, не говоря уже о чем-то большем. Кто-то очень хотел, чтобы вы расстались, — Эд отпускает дрожащую Аню, отступает на шаг. — И мне кажется, я знаю, кто это.

— Виктор? — догадывается Аня, морщится от воспоминаний. — Стоп, — просыпается она, — ты что, за мной следил?

Её зрачки расширяются от такой догадки, она вся выпрямляется и становится как струна. Глаза горят огнем и мечут убийственные молнии в Эдика. Тот останавливается посередине коридора. Откровенно любуется такой яростью и начинает смеяться, чисто и открыто. Боль пронзает тело, но остановиться он не может.

— Ты забыла, что Олег все еще наш человек, а за жизнью наших людей мы следим очень тщательно, — скрывает всю правду, чтобы не пасть от острых когтей разъяренной львицы.

— Что нам теперь делать? — задает вопрос Аня, когда парень немного успокаивается и садится на прежнее место, чтобы отдышаться. — Я не хочу его потерять, я виновата, что не сдержалась и хотела выплеснуть всю обиду на другого, но… Я готова на все, лишь бы Сергей хотя бы выслушал меня. Дал возможность все объяснить.

Эдуард встает, подходит к Ане, поднимает со стула. Вытирает соленые дорожки с ее щек. Чувствует весь груз, который упал на ее плечи и тянет к земле.

— Нам всем надо успокоиться и подумать, — он держит ее за плечи, помогает справится с тяжелой ношей. — Я поговорю с ним. Он упертый, но, думаю, все поймет. Сергей любит тебя больше всего на свете, ты поверь мне, — Эд тихонько встряхивает хрупкое тельце и прижимает к груди. — Ты мне веришь?

Аня кивает головой в широкую грудь парня. Лелеет надежду на правду. Боится, что любовь Сергея могла разбиться о минутное видео и огромную ошибку. Но даже если он не простит, она будет теперь любить его вечно. Ведь так рожденные чувства не умирают никогда.

— Я попрошу водителя отвезти тебя. Отдохни сегодня, а завтра приезжай опять. Все будет хорошо, — Эд обнимает крепко, дарит ей надежду. А сам умирает из-за лжи, которую теперь он будет нести до самой смерти.

Глава 51.

— Ты что творишь? — Эд расхаживает по большой палате, мерит ее шагами, то и дело задевает стоящие на его пути предметы.

— Что не так? — Сергей поворачивается к другу и выпускает мутную струю дыма прямо в центр палаты. Сигаретный дым на фоне холодного света ламп кажется еще плотнее. Эд наблюдает за кумаром и машет руками, чтобы развеять этот смог.

— Во-первых, тебя только утром отключили от аппаратуры, а ты уже ходишь, да еще и внаглую куришь.

— Я же в окошко, — смеется Сергей. — Да и твой доктор-мучитель сегодня не дежурит.

Сергей снова затягивается, прикрывает глаза от удовольствия и новой дозы никотина, выпускает тонкую струйку в щель окна. Ветер подхватывает дым и развеивает в тени вечера. В окне отражается бледное худое лицо, до сих пор покрытое синяками. Сергей не может смотреть на свое отражение и отворачивается.

— Во-вторых, — продолжает возмущаться Эд, пропустив колкость о докторе мимо ушей, — тебе нельзя перенапрягаться, а я видел сегодня целую делегацию, которая выходила из твоей палаты, — Эд останавливается у окна, выхватывает недокуренный бычок из пальцев Сергея и затягивается едким дымом. Друг морщится от такой наглости, но позволяет Эду эту шалость. — Ты можешь хотя бы слушаться Даниила Станиславовича, если мои слова ничего для тебя не значат, — парень выкидывает бычок и плотно закрывает окно, смотрит в теплые глаза друга и спокойно добавляет, — я переживаю за тебя намного сильнее, чем ты думаешь.

Сергей театрально закатывает глаза, уставший от нравоучений. Облокачивается на подоконник, смотрит на друга. Вот он стоит такой, весь домашний, в уютных спортивных штанах и растянутой футболке, которую ему привезли ребята из дома. Смотрит на него спокойным взглядом, такой привычный и родной, а внутри буря и хаос, которые он тщательно скрывает от всех. Сергей видит его и безгранично благодарен ему за опеку, впрочем, как и всегда, с самого детства.

— Как скажешь, папочка, — хмыкает Сергей, отрывается от холодного подоконника и шаркающей походкой направляется к кровати, поправляет больничную пижаму и забирает с собой холод. Откидывается на мягкое облако подушек и тихонько рычит от пронзительных ощущений. Эд остается