– Ты на мои вопросы не отвечай. Молчи, – напомнила я ему. – Подумай только о том, как хотел бы ответить – и промолчи.

Я уже прекрасно слышала его мысли. Начиная со старой арки с облупившейся позолотой. А теперь, кажется, до меня начинали доноситься и мысли других людей. Но слабо А каково было Бокше Он ведь должен был подобраться к людям совсем близко, чтобы разобрать слова!

– Пройдем еще чуток, – приказала я и, завернув за угол, быстро прошла к следующему повороту коридора.

О, тут уже чужие мысли доносятся гораздо четче! Но мысли все какие-то странные… Быстрые, но отрывочные – ничего понять невозможно. Яркие по краскам, но абсурдные по содержанию.

То вдруг являлась похотливая картинка свального греха. То она вытеснялась какой-то беготней, погонями по темным коридорам, сродни тем, где мы сейчас стояли, прислушиваясь ко всему. Я даже начинала опасаться – не к нам ли бегут? Но вокруг была только ватная тишина.

Вдруг наплывала сцена пышных торжеств в высокой зале. Я такой залы в Киршаге и не помнила. При этом кого-то вроде награждали, он клялся в верности – вроде бы паровому величию… Ага. Значит, все-таки вороги. И пар с ними? В Киршаге?

Но торжества быстро сменялись сценами какого-то зверского грабежа в обстановке скорее деревенской, совсем не соответствующей каменным стенам кремля, и я снова терялась – что же такое вокруг происходит?

Да ведь это сны! Но сны явно вражеские… Все-таки информация Бокши месячной давности подтверждается: в крепости – враг. И за три года, получается, выбить его не удалось?

Дело плохо. Неужто придется возвращаться несолоно хлебавши назад, в наши уютные пещеры? И отсиживаться, отсиживаться там. До посинения. Или до глубокой старости. Ведь в наших замечательных пещерах-складах, судя по всему, время идет немыслимо быстро по сравнению с окружающим миром. Летит. Бокша выскочил за дверь на две-три недели, а внутри больше года проскочило. Олежка вырос, Чистуша умерла. Так что, спустившись в них, мы рискуем очень быстро состариться и умереть. Так и не дождавшись освобождения Киршага.

Эти неутешительные раздумья несколько отвлекли меня от главного наблюдения за чужими мыслями. Что позволило им и их носителям оказаться в непозволительной близости от нашей маленькой команды. Позади, всего лишь на расстоянии одного коридорного поворота.

Ночной патруль обходит вверенную территорию. Трое. При оружии. Движутся как раз в нашем направлении.

Может, попытаться пришибить их?

Я осторожно прикоснулась к их сознаниям.

Лыцары. Таких так просто не задавить – это вам не антов колошматить. У этих воля – ого-го! – пока сломаешь, они уже здесь будут и зарубят нас. Не мысленными, вполне банальными своими острыми мечами!

– Быстро – за мной! – чуть ли не одними губами приказала я.

Путь отхода оставался один – наверх. Опасный маршрут. Заберемся, а как потом спускаться? Непонятно. Да только сейчас об этом думать некогда.

Мы миновали два перехода и один лестничный подъем. Он вывел во внутренний проход в широкой наружной стене кремля.

Патруль, от которого мы скрывались, остался на нижнем уровне, но спокойно вздохнуть не удалось.

Наверху плотность патрульных групп оказалась гораздо выше. А участки, которые они обходили дозором, – гораздо меньше. Серьезный подход. Кажется, захватчики опасаются ночного штурма.

А нам-то что теперь делать?

Я все эти патрульные группы держала в своем мысленном поле зрения довольно уверенно, но, с учетом их постоянного движения, наша задача становилась не просто сложной, а маловыполнимой. Хотя сама задача была элементарной: перебраться в какое-нибудь сравнительно безопасное место, оставаясь при этом незамеченными.

Я напряженно оглядела панораму движения патрулей. Слева было совсем плохо – на нас лениво надвигался очередной дозорный отряд. Справа положение складывалось менее драматично – патрульная группа двигалась в сторону от нас, уходила

Можно было последовать за ними, но в этом случае из бокового перехода нам в тыл грозил зайти еще один наряд, и мы рисковали попасть в клещи между ним и тем, который пока что уходил от нас. Ведь через какое-то время он должен был повернуть обратно!

А говорят, что шахматные комбинации сложны.. Там хоть фигуры движутся по очереди, а не все одновременно!

Я взмокла, лихорадочно пытаясь сообразить, в какую сто– рону двигаться, чтобы остаться в живых. Все варианты казались проигрышными.

Но тут в голове у одного из удаляющихся лыцаров мелькнуло воспоминание о закутке башни, который они недавно миновали. Закуток был небольшой, но, кажется, подходил для того, чтоб там пересидеть хоть несколько минут и дождаться нового расклада патрульных групп.

Сложность плана была в том, что двигаться предстояло навстречу тому патрулю, который и так шел к нам. Впрочем, он, кажется, еще не миновал поворота стены, минуя который они увидят нас. Можно попробовать проскочить, если только сделать это прямо сейчас и очень быстро.

Я схватила Бокшу за рукав и в кромешной темноте поволокла за собой. Ант нес на руках Олега и, кажется, выдыхался.

К нам из-за поворота уже метнулись блики света, отбрасываемого факелами встречной группы. Мы поднажали и в последний миг успели юркнуть в башенную нишу. И замереть там, как мыши под ковром. И, не дыша, слушать стук каблуков по гулкому переходу, поджидая, пока они неторопливо минуют наше укрытие.

Вот стук удалился. Начал стихать. А я прокручивала в голове новую комбинацию.

Судя по сведению о маршруте, полученному от только что миновавшей нас группы, довольно далеко за их спинами осталась лестница на следующий ярус. Правда, в сторону лестницы топает еще один патруль, но он далеко. А лестница и новый ярус обещают более интересные перспективы: оттуда, оказывается, можно попасть на участок стены, выходящий к Кир-шаговой пустохляби. И дозорных там гораздо меньше – можно сказать, что и совсем нет: кого опасаться? Кто сможет атаковать через страшные пески Киршаговой пустохляби?

Я вновь потянула за собой Бокшу. Он подхватил Олежку. и мы поспешили к лестнице, стараясь производить как можно меньше шума.

Но, видно, плохо старались.

Лыцар из уже миновавшей нас группы вдруг остановился Повернулся в нашем направлении, прислушиваясь. Мы за мерли.

Но черт бы побрал этого лыцара с его хорошим слухом! Он коротко бросил: – Что-то там шевелилось. Надо поглядеть, – и затопал прямо на нас.

Тут уж выхода не было. Если остаемся на месте, то нас обнаруживают и просто хватают. Если кидаемся бежать к лестнице, то нас слышат, видят, поднимают тревогу и опять-таки хватают, но чуть сложнее.

Я сцепила зубы, напряглась, мысленно занеся кулак над черепной коробкой лыцара с особо тонким слухом. И, плюнув на все свои опасения, ударила. И поплатилась за самонадеянность. Впечатление было такое, будто я и вправду размозжила костяшки кулака о бронебойной толщины лобную кость этого типа.