* * *

Участников исследования Гранта вряд ли можно назвать самой репрезентативной выборкой, но Вейллант, безусловно, был прав. Целый ряд исследований, проведенных в разных странах мира, позволяет предположить, что взаимоотношения с людьми могут стать важнейшим источником смысла нашей жизни[896]. И исследования в области психологической устойчивости, особенно предусматривающие наблюдение за испытуемыми на протяжении многих лет, раз за разом доказывают, что любовь — вечная и невероятно мощная сила, способствующая успеху[897]. Согласно данным Национального лонгитюдного исследования здоровья подростков, в котором изучали более двенадцати тысяч участников, от негативных последствий испытуемых из группы риска лучше всего защищает ощущение глубокой связи с родителем, учителем или наставником[898]. Еще одно длившееся четырнадцать лет исследование на базе почти семисот испытуемых с самыми разными характеристиками и их семей, продемонстрировало, что такую защиту участникам обеспечивают родители, друзья, учителя, наставники, родственники и возлюбленные, которые в совокупности составляли «жизненно важные коммуникации»[899], спасая тех, кто плыл против течения. Можно упомянуть еще об одном исследовании, в котором в течение более чем семнадцати лет наблюдалась жизнь трехсот несовершеннолетних матерей[900]; оно выявило, что поддержка родителей или других важных для участниц людей существенно повышала вероятность того, что эти молодые женщины добьются успеха в учебе и на работе. Еще одно широко известное исследование пятисот городских малолетних правонарушителей из бедных семей показало, что те участники, которые, повзрослев, имели любимую работу и любовные отношения, намного реже в дальнейшем сталкивались с системой правосудия[901]. Было и еще одно важное исследование, о котором мы не раз упоминали — исследование на острове Кауаи. В числе прочих оно показало, что только каждый шестой из трудных подростков оставался таким же, будучи взрослым[902], и что одним из самых важных и влиятельных «вторых шансов»[903] в зрелом возрасте стал успешный брак со стабильным и любящим спутником жизни или, в некоторых случаях, успешный второй брак после импульсивного и раннего первого. Следовательно, отчасти нерассказанная история неблагоприятных обстоятельств и психологической устойчивости заключается в том, что для многих людей любовь служит самым мощным и эффективным способом перезагрузки из всех возможных.

Несколькими главами ранее мы говорили о том, что сверхнормальные люди нередко находят весьма изобретательные способы начать взрослую жизнь с чистого листа. Они позволяют себе экспериментировать с концепцией (и реальностью), что их жизнь может отличаться от той, какой она была раньше, что прошлое не обязательно должно быть прологом будущего. Многие начинают с изменения адреса, занятия и даже имени, потому что сверхнормальные, как правило, независимо решают свои проблемы, а это решения из категории, которые они могут принять абсолютно самостоятельно. Но порой менее понятно, во всяком случае для них же самих, как новые отношения с другими людьми помогают начать жизнь с нуля.

Прямая связь между хорошими взаимоотношениями и хорошей жизнью — таков главный вывод социологических исследований[904]. Если же, как говорил Джордж Вейллант, «счастье — это любовь», то многие сверхнормальные люди, к сожалению, убеждены, что у них никогда не будет ни того ни другого. Как вы помните, им часто кажется, что любовь — это удел других людей, что эта роскошь доступна тем, у кого счастливая и успешная жизнь, а те, кто просто выживает, ее не заслуживают. Излишествам просто нет места в жизни, построенной на постоянной необходимости сражаться или спасаться бегством. Иными словами, сверхнормальные очень часто чувствуют себя так, как Супермен на обложке первых комиксов, вышедших 1938 году: сильный и высокий, он быстро бежит, держа высоко над головой большой разбитый зеленый автомобиль, а плохие парни в ужасе разбегаются кто куда. Только вот здесь что-то не видно никакой любви.

* * *

В 1958 году, как раз тогда, когда психолог Гарри Харлоу сетовал о том, что его коллеги, похоже, даже не подозревают о такой вещи, как любовь, психоаналитик Джон Боулби, опубликовав статью «Природа привязанности ребенка к матери», в корне изменил ситуацию[905]. В этой работе ученый заложил основу того, что позже стало известно как теория привязанности, словом, идея, что дети рождаются для тесной связи с теми, кто их окружает. По мнению Боулби, любовь вряд ли можно считать эволюционным излишеством[906]. Она может восприниматься как таковая теми, кто ее лишен, но любить и быть любимым — это врожденный инстинкт человека, невероятно важный для выживания. Мы входим в мир плача и цепляясь за тех, кто о нас заботится, обычно за мать, улыбаемся им и внимательно наблюдаем, потому что это требуется для адаптации. Чувствуем ли мы голод или смятение внутри либо опасность или холод извне, безопасность и успокоение мы обретаем благодаря заботе и защите других людей как в младенческом, так и во взрослом возрасте. «Все мы с колыбели до могилы бываем наиболее счастливы, когда наша жизнь организована в виде своего рода экскурсий, длинных или коротких, на которые мы отправляемся с надежной безопасной базы, обеспечиваемой фигурами привязанности»[907], — утверждает Боулби. Стремление к близости и любви представляет собой эффективный механизм адаптации — возможно, самый адаптивный из всех существующих, — и во многом именно благодаря ему мы и выживаем, и процветаем.