Князья Лев и Мстислав Даниловичи с Владимиром Васильковичем взвыли, но у них имелись покровители, татары. Ордынский хан и Ногай охотно согласились помочь. Их воинство вместе с княжескими дружинами напало на литовцев. Лев был на седьмом небе, получив столь могучих заступников. Разохотившись, попросил Ногая подсобить ему получить корону Польши. Там король Болеслав скончался бездетным, и магнаты ввели новый порядок, сделали пост монарха выборным. Лев выставил свою кандидатуру, но проиграл и задумал воевать. Что ж, Ногай не возражал, дал князю свою конницу. Авантюра обернулась поражением, погибло 8 тыс. русских и татарских воинов. Но ордынцы вошли во вкус, стали регулярно совершать походы в Литву, Польшу, Венгрию. Князья отправлялись с ними. Зато для населения Галиции и Волыни это обернулось сущим бедствием. Каждый раз на пути к границам и обратно «союзные» орды проходили через их земли, разоряли и бесчинствовали похлеще любых врагов. От дружественных ратей юго-западная Русь так и не оправилась, покатилась в упадок.

Возвышение Ногая создавало в Орде дополнительный раздрай. Курское княжество делили между собой два родственника из Черниговского дома, Олег сидел в Рыльске, а Святослав в Липецке. Но сбор дани с Курской земли взял на откуп баскак, хивинец Ахмат. Он стал вести себя как отдельный князек. Построил две слободы, принимал беглых и всякий сброд, набрал из них банду и принялся откровенно грабить села князей и бояр. Олег со Святославом пожаловались хану. Тот выделил отряд татар, велел разорить слободы разбойника. Исполнили с превеликим удовольствием, но Ахмат удрал к Ногаю, молил о поддержке. Могущественный темник, в свою очередь, предоставил ему воинов, Курское княжество погромили, 13 бояр казнили, их головы и руки Ахмат приказал возить повсюду для устрашения и объявлять:

«Так будет всякому, кто дерзнет оскорбить баскака!»

Он восстановил свои слободы, принялся неограниченно распоряжаться в Курской земле. Но князья уцелели. Олег отправился к хану, а Святослав укрылся в лесу и начал партизанскую войну. Подкарауливал и убивал людей Ахмата. Они, видя такое дело, разбежались, сам баскак тоже струсил и скрылся. Из Сарая вернулся Олег и… перепугался. Обвинил Святослава, что теперь он стал разбойником, потребовал ехать на суд к хану. Липецкий князь отказался, он считал, что в своих владениях имеет полное право наказать врагов. Но Олег не угомонился, опять помчался в Сарай и настучал, что родственник изгнал баскака, порешил его слуг. Хан вынес смертный приговор, удовлетворенный Олег вернулся и собственноручно прикончил Святослава. Правда, ничего от этого не выиграл. Брат Святослава Александр отомстил, налетел и лишил жизни Олега и его сыновей. Потом поехал в Орду, подмазал кого нужно взятками и получил ярлык на Курское княжество[152][153].

Смоленск до сих пор сохранял независимость, рейды Батыя прокатились в стороне от него. Но литовцы совершенно достали смоленских князей, и в 1274 г. они добровольно подчинились татарам, согласились платить дань, только бы получить ханское покровительство. Но на Смоленск претендовал и брянский князь. Он обратился к литовцам, нападал вместе с ними, пытался овладеть городом. А татарское подданство князю Александру Смоленскому не очень-то помогало. Другой татарский данник, Федор Ярославский, вспомнил, что и он имеет права на княжество, Александр приходился ему племянником. Федор полез в драку, его сторону приняли князья Дорогобужа и Вязьмы. Сходились в рубках, осаждали и брали друг у друга города…

Единственной силой, которая пока еще связывала распавшиеся русские земли, была Православная Церковь. Но и над ней нависла неожиданная угроза. Византийский император Михаил Палеолог очень опасался, что Запад не смирится с утратой Константинополя, снова двинет крестоносцев. Чтобы избежать этого, Михаил не додумался ни до чего лучшего, как поклониться папе. Назначил патриархом беспринципного и готового на все Иоанна Векка, начались переговоры с латинянами. Император и патриарх одним махом сдали позиции по всем спорным вопросам, признали папское главенство, и в 1274 г. была заключена Лионская уния.

Православные византийцы возмутились, отказывались признать ее. Но со своими подданными Палеолог вовсе не был таким сговорчивым, как с католиками. На недовольных обрушились страшные репрессии. Их тащили в тюрьмы, пытали, рубили головы, топили. Кто сумел, разбегались к болгарам, в мусульманские страны. Карательные экспедиции были направлены на Афон и в другие крупные монастыри. Если раньше монахов принуждали к вероотступничеству и казнили латинские завоеватели, теперь то же самое вытворяли «освободители», униаты.

На Руси в защиту Православия выступил митрополит Кирилл. Он созвал во Владимире Собор, приехали Новгородский, Ростовский, Полоцкий, Сарский епископы, архимандрит Киево-Печерского монастыря. Митрополит потребовал не вдаваться в «еллинскую мудрость», укреплять истинную Веру. Главную причину бедствий Руси, ее порабощения, разброда, усобиц, Кирилл видел именно в отклонениях от Веры, поэтому и начинать возрождение страны призывал с Церкви[154]. А в ней дела обстояли совсем не блестяще. В нашествиях и войнах погибло много священнослужителей, другие сгинули где-то в плену. Нередко на их места выдвигались люди случайные, неграмотные. Где-то храмы были разрушены, службы прекратились, население возвращалось к язычеству.

Ну а ордынские законы, ограждавшие интересы Церкви и освобождавшие ее от дани, стали приманкой для разного рода обманщиков. Шли в отдаленные края, где их никто не знал, представлялись священниками, диаконами. Среди них попадались люди с темным прошлым, воры, просто самозванцы. По инициативе Кирилла Собор принял строгие правила отбора священнослужителей и их поставления. Назначил провести проверку храмов, отрешить от сана нерадивых или недостойных пастырей. Были намечены и меры по искоренению языческих обрядов.

Сарского епископа Феогноста митрополит направил в Византию, поручил провести переговоры с патриархом. Да какие там переговоры! У греков торжествовала уния. В Константинополе епископу пришлось своими глазами увидеть, как на плахе слетали головы священников и монахов, пытавшихся отстоять Православие. Русь унии не приняла. Но при этом она очутилась в изоляции. Во всем мире не осталось никого, кто хотя бы посочувствовал ее страданиям.

На Руси имелся князь, способный заменить Александра Невского — его 14-летний сын Дмитрий. Он княжил в Переяславле-Залесском и Новгороде и был во многом похож на отца. Честный, прямой, глубоко верующий, настоящий патриот. Он унаследовал и полководческие способности Невского, уже в юности был одним из командиров при взятии Дерпта. Но ведь и Русь менялась. Ее единство, и без того хлипкое, окончательно исчезло, а распад углублялся.

Как только не стало Невского, Новгород сразу вспомнил о его «самовластии» и отыгрался на сыне. Выгнал Дмитрия, предложил управлять городом великому князю Ярославу III Тверскому. Но за это он должен был принять длинный список условий — отказаться от единоличной власти, которой пользовался Александр, не нарушать «вольностей», действовать только с согласия веча, новгородцы мелочно регламентировали все права и доходы государя вплоть до отвода ему сенокосов и ловли рыбы для княжеского стола. Он должен был принять обязательство не претендовать ни на что сверх выделенного ему.