– Наверное.

– Только без героизма.

Как Хардрик, что отправился за помощью. Да так ее и не привел. И сам пропал.

– Героизма не будет, это я тебе обещаю. Просто… все должно быть по-правильному.

– Это тебя в жизни не выручит.

– Я на это и не рассчитываю.

– Тогда зачем тебе это?

– Потому что кто-то же должен.

У них так мало общего. Циник и идеалист. И как она вышла за него замуж? Зачем?

– Бринт, похоже… в порядке. С учетом обстоятельств.

У Финри мелькнула мысль, что у Ализ, возможно, все не так уж плохо. Впрочем, она тут же себя одернула. Это лишь напрасный расход надежды, разбрасываться которой она не могла себе позволить.

– Каково оно, когда жену забирает враг?

– Невыразимое отчаяние. Надеюсь, с ним все будет в порядке.

В порядке. Какая бесполезная, ходульная фраза. И разговор у них такой же бесполезный, ходульный. Гар чувствовал себя чужим. Он так и не понял, кто же она такая. Как могут двое людей наконец узнать друг друга, и могут ли? Каждый по жизни кочует в одиночку, и битвы на пути у каждого свои.

Он взял ее за руку.

– Ты как будто…

Прикосновения она стерпеть не смогла и отдернула пальцы, как от раскаленной печи.

– Иди. Тебе пора.

Его лицо чуть заметно скривилось.

– Я люблю тебя.

Слова, не более. А потому и вылетать должны, казалось бы, без усилий. Тем не менее для нее произнести их оказалось едва ли не более сложным, чем взлететь на луну. Она отвернулась к стене и натянула одеяло. Захлопнулась дверь.

Спустя минуту, а может, чуть больше, она выскользнула из постели. Оделась, плеснула в лицо водой. Одернула рукава, чтобы они скрывали следы от веревок на запястьях и рваный порез на руке. Открыла дверь и вышла. Отец на другом конце комнаты разговаривал с офицером – тем самым, на которого вчера рухнул шкаф с посудой. Хотя нет, не тот самый. Другой.

– Ты проснулась.

Отец улыбался, но улыбка была усталой и тревожной, как будто он ожидал, что дочь сейчас вспыхнет пламенем, а ему надо будет хвататься за ведро. А может, она и правда готова воспламениться. Она бы не удивилась. И не очень бы об этом пожалела.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. – Руки сомкнулись у Финри на горле и она вцепилась в них ногтями под грохотанье пульса в ушах. – Я вчера убила человека.

Отец встал, положил руку ей на плечо.

– Ощущение может быть всякое, но…

– Я всадила в него кинжал, который вытащила тайком у офицера. Воткнула лезвие ему в лицо. Прямо в лицо. Так что ощущение, думаю, самое наглядное.

– Финри…

– По-твоему, я схожу с ума? – она фыркнула. – Все могло сложиться куда хуже. Я, наоборот, радоваться должна. Ничего другого мне не оставалось. Что я могла сделать?

– После того, что ты перенесла, лишь безумец мог бы чувствовать себя хорошо. Попытайся вести себя так… как будто это всего лишь очередной день, такой же, как любой другой.

Финри глубоко вздохнула.

– Конечно. – Она улыбнулась, пытаясь изобразить на лице уверенность, а не безумие. – Просто очередной день.

На столе стояла деревянная чаша с фруктами. Финри взяла яблоко, наполовину зеленое, наполовину охристое. Надо попытаться хоть что-то съесть. Поддержать в себе силы. В конце концов, это же просто еще один день.

Снаружи темно. Часовые стоят в свете факелов. Они подобрались и молча смотрели, как она идет мимо, делая вид, что не смотрят. Так бы и облевала их всех, но надо улыбаться, ведь это всего лишь еще один день и они не похожи как две капли на тех, которые отчаянно пытались удержать ворота гостиницы, когда вокруг летели щепки и дикари прорубались в двери.

С тропинки она ступила на склон холма, запахиваясь в плащ. Во тьме под ветром волновалась трава. Пучки осоки цеплялись за сапоги. Кто-то созерцал темную долину – полы его плаща хлопали, лысина блестела. Кулак сжат за спиной, большой палец беспокойно трет указательный. Рядом угодливо застыл еще один, с кружкой. В вышине на восточном небосклоне проявлялись первые, слабые мазки рассвета.

То ли это последствия дурноты, то ли бессонница, но после того, что Финри пришлось пережить накануне, первый из магов не казался ей таким ужасным.

– Еще один день! – возгласила она, чувствуя, что способна, пожалуй, сняться с холма и взмыть в небо. – Еще один день битвы. Вы должны быть довольны, лорд Байяз!

Тот скупо поклонился.

– Я…

– Вас можно называть «лорд Байяз» или есть какое-нибудь более приличествующее обращение к первому из магов? – Она отвела с лица волосы, но ветер вскоре вновь их разметал. – Ваша светлость, ваше чародейство, а то и ваша волшебность?

– Я не сторонник церемоний.

– А как вообще становятся первым из магов?

– Я был первым подручным великого Иувина.

– И он обучил вас магии?

– Он научил меня высокому искусству.

– Тогда почему бы не прибегнуть к нему вместо того, чтобы заставлять людей драться?

– Потому что заставлять людей драться не в пример проще. Магия – искусство и наука принуждения вещей вести себя способами, не свойственными их природе. – Байяз неспешно отхлебнул из чашки, глядя на Финри поверх края. – Для людей же нет ничего более естественного, чем драться. А вы, я вижу, оправились после вчерашнего испытания?

– Испытания? Да я о нем почти забыла! Отец предложил мне вести себя так, будто это всего лишь очередной день. Сегодня один, завтра другой. И всякий день я должна заботиться об интересах мужа, а значит, и собственных. – Она улыбнулась, глядя в сторону. – Я очень амбициозна.

Зеленые глаза Байяза сощурились.

– Черта, которую я считаю самой восхитительной.

– Мид почил.

Рот молча открывался и закрывался, как у выловленной из реки рыбы, руки зажимали большущую прореху в малиновом мундире; упал как подкошенный, а сверху на спину посыпались бумаги.

– Смею заметить, вам теперь нужен новый лорд-губернатор Инглии.

– Не мне, – маг вздохнул, – скорей, его величеству. Хотя столь высокое назначение – работа не из легких. Несомненно, на этот пост рассчитывает и даже претендует кто-нибудь из родственников Мида, но мы этого допустить не можем: это же не какая-нибудь переходящая по наследству семейная побрякушка. Смею вас заверить, наберется и добрый десяток вельмож из Открытого совета, считающих, что занять эту должность – их почетный долг, однако мы не вправе подпускать одного отдельно взятого человека столь близко к короне. Чем ближе он к ней подступится, тем сильнее будет соблазн на нее посягнуть. Далеко ходить не надо, вспомним хотя бы пример с вашим сватом. Или же можно возвысить до этого какого-нибудь бюрократа, но тот же Открытый совет неминуемо возмутится, что мы, дескать, выдвигаем марионетку, которую кто-то будет непременно дергать за ниточки, а с ним и без того хлопот хоть отбавляй. Так что, как видите, столько противостояний, зависти и интриг, что хоть все бросай и уходи из политики.