другой режим сбоя. И потом еще один. Кусочки будут падать один за другим. Робот перестанет функционировать. Расширение также будет выведено из строя в результате того же каскада сбоев. Чего я не могу предсказать, так это конечных масштабов или серьезности этих сбоев. В лучшем случае Механизм и расширение ослабнут до такой степени, что Арахна окажется в невыгодном положении, неспособная действовать или защитить себя, но не причинит значительных неудобств людям. Я едва ли осмеливаюсь рассуждать о наихудшем сценарии. Мы как вид совершили несколько коллективных ошибок, это правда - вложили слишком много сил в то, чего не можем видеть, не говоря уже о том, чтобы контролировать. Но посмотри на мир, который у нас есть, Чику. Несмотря на все его недостатки, все могло быть намного хуже. В последнее время никто не погиб ни в одной войне, не был убит, не был оставлен гнить в тюрьме, не был лишен элементарного доступа к свежим продуктам питания и питьевой воде. Никого не пытали за его убеждения и не заставляли чувствовать себя изгоем из-за его сексуальных предпочтений. Да, мы также поставили себя в затруднительное положение - и насколько именно, мы узнаем примерно через полвека. - Образ Мекуфи нежно улыбался, как херувимы, смотрящие вниз со средневековых небес. - Ну, некоторые из нас так и сделают. Боюсь, я скорее отрекся от своих обязанностей в этом отношении, поскольку умер. Как безрассудно с моей стороны! Но я очень надеюсь, что вы не прибегнете к тому же оправданию. Черная пылинка - это ваша ответственность, Чику. Есть только одна, и теперь она ваша. Если вы когда-нибудь сочтете, что настал подходящий момент, и решите им воспользоваться, этот груз ляжет на вас, и только на вас. Но я верю в вас. Я верил в вас очень долгое время. Теперь берегите себя, особенно берегите пылинку и ждите новостей от Крусибла. А пока продолжайте пытаться наслаждаться жизнью. Вы очень хорошо справились с Чику Ред. Мы все возлагаем на нее огромные надежды.

Видение исчезло.

Она долго стояла, не в силах ни заговорить, ни пошевелиться. Катамаран мчался дальше, целуя верхушки волн. Паруса издавали нетерпеливый барабанный звук. Коробка все еще плотно прижималась к ее бедру. Она подумала о черной пылинке внутри нее, представляя ее теперь не как маленькую стеклянную сферу, а как своего рода пустоту, дыру, в которую может провалиться целый мир.

Сорок восемь лет. Немного больше, немного меньше. У них будет лучшая идея, когда голокорабли совершат свой последний заход на посадку, или, скорее, когда новости об этом последнем заходе дойдут до Земли. Особого предупреждения никогда не будет.

Она подумала о Чику Грин, все еще находящейся где-то там. В этот момент последние остатки обиды, которую она долгое время испытывала по отношению к своей далекой сестре, исчезли, испарились, как белый дым в первой пылинке Мекуфи. Она хотела, чтобы Чику Грин знала, что она здесь, что есть что-то, что она может сделать, если случится самое худшее. Она хотела, чтобы Чику Грин знала, что в этом они были вместе.

Она хотела знать, как дела у Чику Грин.

Рядом с ней кто-то был. Чику Ред взяла ее за руку. Поддерживала ее, как будто она вот-вот должна была упасть в волны. Что, в общем-то, было не совсем исключено.

- Что там было написано?

- Долгая история, - сказала Чику, раздумывая, как много сказать сестре.

Но Кану сказал, что на борту катамарана они были в безопасности от Арахны. Лучшего времени для рассказа не придумаешь.

- Я думаю, нам с тобой придется необычайно хорошо заботиться друг о друге, по крайней мере, в течение следующих пятидесяти лет или около того. Как ты думаешь, мы справимся с этим?

- Мы можем попробовать, - ответила Чику Ред.

- Мы можем, - согласилась Чику Йеллоу. - Это все, что мы можем сделать.

И парусник направился обратно в Эшторил.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

К тому времени, когда горение закончилось, огромные топливные баки стали пустыми, как соборы. Сто часов тяги, чтобы разогнать "Ледокол" до крейсерской скорости, опережая "Занзибар" на скорости двадцать пять процентов от скорости света - практически вдвое больше собственной скорости голокорабля - и затем еще вдвое больше времени, чтобы снизить эту скорость до нуля или, по крайней мере, до нескольких сотен километров в час, чего было достаточно для внутрисистемной активности. Оставалось немного топлива, чтобы достичь орбиты планеты, глоток воздуха, чтобы упасть с орбиты в атмосферу Крусибла, и не более того. Чику была уверена, что это все, что им понадобится. На самом деле, если бы они когда-нибудь достигли точки, когда нехватка топлива стала бы их главной заботой, для них действительно все было бы очень хорошо.

Большую часть своего девятилетнего путешествия от "Занзибара" корабль был неподвижен и молчалив. В световой минуте от Крусибла системы начали возвращаться к жизни. В помещениях корпуса было восстановлено давление и тепло. Механизмы жизнеобеспечения гремели и лязгали, как старый водопровод. Зажужжали вентиляторы и насосы, и температура в обитаемых помещениях корабля медленно достигла уровня, с которым могли бы жить люди. Одновременно криогенные гробы выводили своих подопечных из глубокой спячки, поднимая их сквозь слои мутного, отфильтрованного солнцем сна к дневному свету сознания.

Чику договорилась проснуться первой, за ней быстро последовали Травертин и доктор Эйзиба, а затем два ее научных специалиста: Гонити Намбозе, специалистка по экосистемам, и Гочан, опытный роботехник с опытом работы в области архитектуры Производителей.

Остальные пятнадцать членов экипажа пока останутся в спячке.

Возвращение из спячки никогда не было приятным опытом, но девять лет - ничто по сравнению с сорока, которые она провела в подвалах "Занзибара". Правда, на этот раз под рукой не было команды сотрудников по пробуждению, которые могли бы позаботиться о ней, но она могла справиться с этим. Медицинский робот был милым, но глупым, как простой, но послушный ребенок, и ухаживал за ней с поразительной неуклюжестью. Когда он обнаружил, что с ней все в порядке, она прогнала его прочь, чтобы разобраться с Травертином, который немного отставал в последовательности пробуждения.

Постепенно температура окружающей среды становилась более терпимой, и она начала сбрасывать изолирующие слои. Робот принес ей сладкий чай в термосе для выжимания в невесомости. Как только она избавилась от пластикового привкуса соски термоса, чай оказался вполне сносным. Затем она внезапно почувствовала зверский голод и попросила робота принести ей немного еды, также приготовленной для употребления в