«Но вчера мы попрощались с Вигго, – задумчиво сказал он, – и прощание вышло пронзительным».

Джексон не отличается сентиментальностью. Он не склонен сожалеть об окончании проекта, хотя в Голливуде такие сожаления не редкость. Да, грустно было прощаться с друзьями – как с актерами, так и с персонажами, – но при этом он радовался достигнутому. Третий фильм стал во всех отношениях сложнее и эмоциональнее, но работа над ним далась всем легче всего.

«Думаю, теперь все наконец поняли, что делать, – пошутил он. – Мы потренировались на двух предыдущих фильмах».

Оглянувшись назад, он признал, что никто не представлял, насколько все будет сложно. «Мы наивно полагали, что у нас все получится. И наша наивность в итоге победила». Если бы они знали, с какими трудностями им предстоит столкнуться, они бы ни за что не решились на это. На своем пути они не раз спотыкались, падали и вставали снова, искали способы достичь цели, забывали о боли и ложились спать, только чтобы на следующий день проснуться и начать все заново, и именно такой режим помог им дойти до конца.

В последнее время ему было особенно отрадно осознавать ту свободу самовыражения, которую он получил.

«Лично мне в последний год работы над «Возвращением короля» не приходилось даже думать о технических сложностях. Я получил свободу, которая позволила мне показывать на экране все, что я мог себе вообразить. Для этого нужны хорошие художники, но все, что бы ты ни придумал, осуществимо».

Блестящим специалистам по компьютерной графике из «Weta Digital», которые на последних неделях работы даже спали за компьютерами, пришлось выдавить из себя улыбки, когда Джексон сказал, что ему не нравится ракурс в сцене с роханцами, рассекающими ноги мумаков. На работу над этой сценой ушло несколько недель: теперь они не могли ни отснять новый материал, ни начать с нуля. Думая на ходу, Леттери с командой переработали сцену в нужном ракурсе, поместив в нее ассорти цифровых коней, использовавшихся в других сценах. «Всего за два дня», – вспоминает Леттери, по-прежнему восхищаясь находчивостью своей команды. Нестандартное мышление к тому моменту вошло у них в привычку.

Купаясь в славе после двух номинаций на лучший фильм и понимая, что два первых фильма стали хитами, «New Line» поддерживала стремление Джексона к совершенству, которое делало его похожим на Кубрика. На горизонте маячил потенциальный «Оскар».

«Есть вероятность, что фильм окажется немного длиннее других, – сказал Джексон. – При работе над первым фильмом «New Line» постановила, что он ни в коем случае не должен быть длиннее двух с половиной часов, но мы проигнорировали этот приказ. На этот раз нас ограничили тремя часами. Прогресс очевиден».

Когда в начале декабря он предоставил студии окончательный монтаж, продолжительность фильма составила три часа двадцать девять минут.

Если в последнее время в его работе и были минусы, так это необходимость оправдывать огромные ожидания. На них теперь смотрел весь мир.

«Мы здесь как в аквариуме», – признал Джексон. Больше ему не придется работать, «уйдя с радаров». Одетый в жилет с логотипом «Властелина колец», он взглянул на декорации, которые разбирали в последний раз, пожал плечами и задумался, как вообще получил признание и откуда пошли разговоры об «Оскаре». Недавно он увидел свое имя в списке самых влиятельных людей Голливуда, ежегодно составляемом журналом «Premiere».

«Я не вхожу в тусовку, – вздохнул он. – Я редко провожу в Голливуде больше трех дней. Мне было странно найти там свое имя. – Он отмахнулся, словно от невидимой мухи. – По этим спискам можно понять, куда дует ветер, но не определить, кто обладает реальным влиянием. Стоит провалиться, как тебя сразу выкинут».

Само собой, в Новой Зеландии этот список стал поводом для шуток. Джексон занял в нем 42-е место, а Маккеллен – почетное 87-е, и они принялись называть друг друга по этим порядковым номерам.

«Доброе утро, Восемьдесят Седьмой!»

«Доброе, Сорок Второй!»

«Если я и обладаю влиянием в голливудском смысле слова, – прагматично заключил Джексон, – отсюда мне все равно ничего не сделать».

На самом деле все было сложнее: он обрел влияние, и именно это влияние позволяло ему оставаться в Новой Зеландии, не теряя авторитета.

Абсурд звездной жизни дошел и до Мирамара. Несколькими неделями ранее съемочная группа с норвежского телевидения позвонила Джексону в дверь, надеясь, что он выйдет и даст им интервью. Они даже включили камеры.

«Они были довольно назойливы. Однажды мне также прислали сценарии четвертой и пятой части «Властелина колец» с припиской, что дальше я должен снять именно эти фильмы. Кто-то даже не поленился написать эти сценарии».

Режиссер не стал их читать, а потому понятия не имеет, как развивался сюжет, учитывая, что макгаффин расплавился в потоке лавы – особенно любопытно, что текстуру лавы рисовали с сыра на пицце, которую заказывали в офис по ночам, – а половина главных героев отправилась в загробный мир.

Джексон готов был двигаться дальше. На горизонте уже маячил огромный силуэт «Кинг-Конга».

Актеры постепенно покидали площадку со слезами на глазах, и на прощание получали всевозможные подарки: Мортенсен забрал свой меч (который в любом случае было сложно вырвать у него из рук), Блум – свой лук, а Рис-Дэвис – топор. Неделю спустя, на прощальной вечеринке – последней прощальной вечеринке, – Джексону преподнесли весь реквизит, использованный в его хичкоковском наборе камео: морковку, которую он грыз в Брыле (его культовый персонаж впоследствии получит имя Альберт Дрири и вернется на экран в «Хоббите»), камень, который сбросил со стены Хельмовой Пади, и небольшой топор, которым режиссер потрясал на обреченном пиратском корабле, где в его незадачливую команду входили Эндрю Лесни, Тейлор, Ачеведо и Хенна, что задумывалось как шутка для посвященных, но в итоге ни от кого не укрылось.

Что же насчет «Оскаров»? Сначала всем смешно было и думать о наградах в номинациях «Лучший фильм» и «Лучший режиссер», затем эту мысль стали осторожно допускать – и в конце концов она сменилась ожиданием. «New Line» уже подумывали, какими хитростями соблазнить Академию.

Ох уж эта ирония.

На протяжении всего этого великого приключения и проверки на прочность, направляемый судьбой и восхваляемый фанатами, Джексон оставался равнодушен к голливудским слабостям. Пусть все идет своим чередом. Зачем тревожиться?

«Было бы неплохо, конечно».

Зал приемов Уотфордской ратуши, или Уотфордский Колизей, стоит возле автомагистрали. Здание из коричневого кирпича обслуживает культурные нужды города-спутника Лондона с 1938 года. Когда я подошел к нему, на плакатах у входа рекламировался приближающийся визит трубадуров семидесятых, «The Moody Blues», и еженедельная дискотека с хитами той же эпохи.

Как ни странно, именно в это место в октябре 2003 года меня привел мой вояж по местам создания Средиземья.