Наконец всё было готово. По сигналу носильщики, кряхтя, подняли помосты и укрылись под ними — плотники набили снизу специальные рукояти вдоль конструкции, так, чтобы помост можно было нести, не высовываясь из-под него. Конечно, при этом большинство носильщиков видели лишь спины впередиидущих, но зато вероятность поражения их стрелами значительно снизилась.

Не слишком спеша, расчёты с помостами двинулись вперёд. Не везде получалось хорошо — несколько человек, оскользнувшись, падали. Однако, по счастью, сам помост не падал вслед за ними — остальные удерживали его на плечах.

Поскольку люди с помостами не могли двигаться слишком быстро, остальное войско пока не двигалось с места — им нужно было преодолеть опасное пространство как можно быстрее. Давин напряжённо вглядывался вдаль, пытаясь предугадать, что станет делать Увилл, но, говоря по правде, видел совсем немногое. Было лишь слышно, как продолжали надрывно выть рога, не замолкая ни на миг.

Примерно три десятка расчётов с помостами продолжали двигаться к стенам. Защитники пока никак не реагировали на это, подпуская врага ближе. Наконец, не в силах больше ожидать, Давин махнул рукой, и вперёд ринулись воины, несущие около полусотни штурмовых лестниц, а также несколько сотен лучников, которые должны были прикрывать наступление. Битва началась.

Давин, как и прочие лорды, восседал на лошади. Он прекрасно понимал, что здесь от них будет немного толку. Ему хотелось устремить своего скакуна вслед за бегущими людьми, разделить с ними страшное опьянение битвы. Глядя на лавину, катящуюся к осаждённому городу, трудно было поверить, что Увилл сумеет устоять. Он должен быть поистине главным любимчиком богов, чтобы совладать с такой массой!

— Почему бы нам не отправиться поближе к стенам? — сгорая от нетерпения, воскликнул Давил Савалан. Конь пританцовывал под ним, словно разделяя порыв хозяина. — Здесь от нас никакого толку!

— Я только что думал о том же самом, — усмехнулся Давин. — Если уж нам нельзя самим помахать мечом, так хоть насладимся зрелищем! Клянусь богами, отсюда я вижу лишь какие-то серые пятна!

— Так чего мы ждём? — воскликнул Давил, пуская коня вскачь. Оба лорда поскакали следом.

Если не подбираться слишком близко к стенам, они ничем не рисковали. Металлические пластины, нашитые на кожаный доспех, вполне хорошо защитили бы от шальной стрелы, пущенной с такого расстояния. Да и там, ближе к гуще боя, они могли живее реагировать на изменение обстановки. Пусть на поле были опытные командиры, хорошо знавшие своё дело! Воины должны знать, что их лорды находятся рядом!

Вот полетели первые стрелы с башен. Лучники пытались поразить несущих помосты. Кое-где им это удавалось — чаще всего падали идущие впереди, но за счёт избыточности носильщиков это почти не сказалось на результате — лишь пара расчётов уронили свои конструкции и, к сожалению, почти тут же были расстреляны беспощадным огнём башен.

Башни, кстати говоря, были почти точными копиями тех, что Давин видел на реке. Они представляли собой хорошо закрытые платформы, установленные на четырёх мощных столбах. Чтобы уничтожить такую башню, нужно было либо поджечь платформу, либо перерубить брёвна толщиной около фута каждое. Было видно, что пока что лучники, засевшие в башнях, огрызаются не в полную силу, ожидая подхода основных войск. Впрочем, вероятнее всего они были нужны именно для обстрела тех, кто уже находился под стенами в относительной недосягаемости для тех, кто был на стене.

Едва лишь носильщики лестниц подошли ближе, их накрыл первый залп со стен. Это выглядело ужасающе — наверное, не менее полутысячи лучников одновременно выпустили смертоносную тучу. Атакующие стали валиться на землю. У большинства их них либо вовсе не было щитов, либо пользование ими было затруднительно.

Такой шквал стрел явно ошеломил нападающих лучников, потому что их ответ был куда менее впечатляющим. А затем мир превратился в преисподнюю, заполнившись яростными и мучительными криками. Давин широко раскрытыми глазами смотрел на происходящее. Ни он, ни кто-то другой, находящийся сейчас под стенами Боажа, никогда не видел ничего подобного прежде — сражения, хотя бы близко похожего по своим масштабам и драматичности. Серая пелена туч, должно быть, укрыла поле битвы от взора Арионна, и теперь люди были предоставлены сами себе.

Со стен и башен неслись сотни стрел, кося ряды наступающих. Те, в свою очередь, отвечали тем же, но, конечно, попадали в цель куда реже. Увилл хорошо подготовился к обороне, и недостатка в стрелах у защитников, похоже, не было.

Новые крики ужаса раздались среди нападавших — пара расчётов с помостами провалились в замаскированные волчьи ямы. И, к сожалению, это был не единичный инцидент — ловушек было довольно много. Прошло всего несколько минут боя, а армия Коалиции уже потеряла, должно быть, не одну сотню бойцов убитыми и ранеными.

Наконец носильщики помостов достигли края рва. Теперь им предстояло самое страшное — скинуть свой огромный щит и под градом стрел перекинуть его через ров. Для этого их нужно было поставить на краю, а затем, упираясь так, чтобы щит не съехал назад, опрокинуть. При должной сноровке и везении он должен был упасть, образовав мост через ров.

Задача была необычайно сложная, и многие из носильщиков погибли под смертоносным дождём, но их места тут же занимали другие, тем более что, поднимаясь, помост хотя бы на время создавал безопасное пространство. Многие — больше трети всех помостов — упали неудачно, сорвавшись в ров. Однако другие легли более или менее ровно, обеспечив переправу, по которой тут же устремились солдаты с лестницами.

Помосты были не самой удобной переправой. Многие из них лежали довольно неровно, шатаясь и играя под ногами людей. Кроме того, они тут же покрылись сколькой грязью, которую на подошвах несли атакующие. То и дело разгорячённые пылом схватки люди падали с них в ров. Не говоря уж о тех, кого выкашивали сверху лучники.

То, что творилось сейчас у стен Боажа, напоминало Давину копошащийся разворошённый муравейник. Люди бежали по телам убитых и раненых, чтобы в следующую секунду упасть со стрелой, застрявшей где-нибудь рядом с ключицей. Давин заметил человека, явно обезумевшего, который с остервенением рубил одну из опор башни лучников затупившимся мечом, не нанося ей никакого особенного урона. Вскоре он упал — должно быть, стрела настигла и его.

Давин никогда не считал себя трусом. Наоборот, в юности он обожал военные вылазки и считал, что рождён для поля битвы. Но сейчас, глядя на то, что творилось в каких-то двух сотнях ярдов от него, он был в ужасе. Что