* * *

Комар был размером с хорошего воробья, и крыльями уж не жужжал, но еле слышно хлопал, звук походил на трепет листьев у осины на ветру. И всюду над уснувшим лагерем порхали эти страшные и непонятные в своем громадье комары-кошмары. «Мошкары!» — мелькнула глупая в своей игре словами мысль. А турки продолжали спать, как ни в чем не бывало, и даже часовой, похоже, ничего пока не заметил.

— Матерь божья! — пробормотал Бертольд. — Жуга! Это откуда? Это чего?!

В голосе его слышались панические нотки.

Жуга, казалось, и сам был изрядно ошарашен.

— Ничего не понимаю, — он нахмурился. — Может быть, цвет…

Договорить он не успел. Трава зашевелилась, и вынырнувшая из нее безмолвная фигура заставила его прикусить язык. С таким же молчаливым удивлением травник смотрел, как возникший в руках лазутчика нож рассек стягивающие их ремни. Жуга поднял взгляд. На краткий миг свет луны вычертил профиль их нежданного спасителя, и Шварц не сдержал приглушенного возгласа.

— Золтан!

— Ш-шш… — Темный силуэт мага исчез также бесшумно, как и появился. «Ползите к дороге!» — послышалось из травы, где, казалось бы и мышке негде было спрятаться.

— Вещи бы забрать, — Бертольд облизал пересохшие губы.

— Дело, — кивнул Милан и пояснил: — Леса кругом, а в деревнях, поди, уж не осталось ничего. Вот только, разве их найдешь сейчас? Жуга, тебе там не видно, а?

Жуга помедлил в нерешительности, оглянулся. В темноте он видел едва ли не лучше, чем днем, и потому первым заметил брошеную турками под деревом поклажу.

— Там, — он указал рукой и поспешно прижался к земле: поблизости замаячил часовой. Шаг, другой… Жуга напрягся, готовясь к прыжку, когда вдруг из травы блеснула молния меча, и турок захрипел, царапая распоротое горло.

И тут же встрепенулся, почуяв беду, чей-то привязанный к дереву конь.

Дело было сделано. Лагерь пробудился. Забряцала сталь, донеслись отрывистые возгласы команды. Вспыхнули угли костра.

Жуга вскочил.

— Бежим!

Милан и Шварц сломя голову бросились к кустам, причем, монах схватил таки мешок. Из темноты на мгновенье возник Золтан Хагг.

— Лис! Лови!

Жуга едва успел подхватить брошеный волшебником меч.

— Но я…

— Заткнись и слушай! А, черт… Сзади!

Жуга обернулся. Свистнула сталь, и прежде чем травник понял, что делает, меч его словно сам собою вылетел из ножен. Рука легла поверх руки привычной горской хваткой, клинок скользнул по ятагану, описал восьмерку; что-то круглое с глухим стуком упало на землю, и Жуга остался стоять, оторопело глядя, как турок бежит дальше… без головы.

— Не стой столбом, дурак! — рявкнул Хагг, пинком придавая травнику начальное ускорение. — Скорее в лес! — Он поднял и швырнул ему отброшенные в спешке ножны.

— Потеряешь — убью!

Бежали, однако, недолго. Минуты не прошло, как маг остановился. Туркам, похоже, было не до них: с поляны доносились крики, топот, лязг железа. И страшно, дико, попросту безумно ржали кони.

Жуга обернулся к магу, тяжело дыша.

— Что… это?

— Не догадался еще? — угрюмо буркнул тот. Жуга нахмурился и вдруг понял. Понял и вздрогнул, словно наяву увидев черный земляной провал посереди поляны.

— На, возьми.

Травник снова обернулся.

В руках у мага был браслет.

* * *

Тяжелый, чуть сходящийся на конус к острию клинок с глубоким желобком по лезвию. Двойного хвата рукоять с граненой шишкой снизу. Идеальный баланс, и никакой крестовины.

Совсем никакой.

Жуга опустил клинок и некоторое время растерянно молчал.

— Это что, другой меч? — спросил он, впрочем, уже зная ответ.

— Тот же самый, — заверил его Золтан, — можешь не сомневаться. Взгляни на клеймо.

Возразить на это было нечего — безумный лис по-прежнему отплясывал свой жок на острие клинка. А был у рукояти… Жуга вгляделся. Сомнений не оставалось — рисунок был тот же самый.

— Я не я, и лошадь не моя, — задумчиво сказал он и вложил клинок в изрядно полегчавшие ножны.

Маг между тем потянул из костра сохнущие там сапоги, пощупал их внутри рукой и удовлетворенно кивнул. Жуга, на время оставивший меч в покое, сосредоточенно смотрел, как Золтан обувается. Похоже было, что волшебник подготовился к походу основательно, во всяком случае не хуже, чем османские лазутчики, и уж конечно лучше, чем любой другой известный травнику колдун. На нем была рубаха, черные, без пряжек и застежек штаны, и сапоги из мягкой кожи. Шаг его при том был легок и бесшумен. Под удивленным взглядом травника маг снял и вывернул свою черную куртку, с изнанки оказавшуюся грязно-зеленого цвета, довольно мерзкого на вид, но совершенно незаметного на фоне распустившейся листвы, после чего вынул из сумки точильный брусок и занялся своим мечом — недлинным, чуть изогнутым клинком с заточкой по наружному краю.

— Золтан.

— М? — тот обернулся.

— Почему ты пошел за нами?

— Так было нужно, — коротко ответил он.

— А дом? Оставил без присмотра?

— Оставшись в Маргене, я не дожил бы до утра.

— Двараги?

— Да.

Жуга нахмурился. Взьерошил волосы рукой.

— Послушай, Золтан, я устал от всего этого. Тайны, драки, беготня… Как будто мало нам одной войны. Откуда этот меч? Что за хренотень такая творится? Я же ясно помню, что он был другим!

Тот ответил не сразу. Провел последний раз точильным камнем по клинку и вложил меч в ножны.

— Этого я и боялся, — сказал он наконец. — Похоже, меч признал тебя.

— Меч? — нахмурился Жуга. — Признал?

— Ну, да. Это Хриз. Клинок вечерних сумерек. Он сам выбирает хозяина и сам выбирает, каким ему быть.

— Не темни, рассказывай. Я ничего об этом не слыхал.

— Сейчас. Тебе не доводилось слышать балладу о битве трех мечей? Тех, что звались ксиалами.

— Навряд ли. Уж очень странное имя. Я бы запомнил, если бы слышал.

— Так вот. Там есть такие строки:

Откован первым был Хиор,

Прекрасен и жесток.

И серебро из сердца гор

Впитал его клинок.

Из серебра и стали скал,

За первым вслед рожден,

Второй был выкован Ксиал,

И Хейтон звался он.

Пройдя кузнечный жар печей

И полуночный бриз,

Последним братом Трех Мечей

Явился миру Хриз.