Он не удивился, что она заметила. У него было ощущение, будто он получил не кудабейку, а кудабейкой. По голове. Крепко…

Збрхл, постанывая из-за ран, залез наконец в седло. Дебрен мысленно выругался. Нельзя было терять время. Збрхла тоже нельзя было терять. Рассудок приказывал молчать, но…

— Ты что ему сказала?

Ответить она не успела — ее опередил ротмистр:

— То же, что и тебе. Чтобы я искал Ленду. Потому что мы только попусту тратим время.

Это прозвучало разумно, и она наверняка сказала именно так. Но Дебрен представил себе ее лицо в тот момент. Оно еще и сейчас лишь немногим отличалось по цвету от окружающего снега.

Чума и мор! Он не мог так вот, запросто…

— Петунка, тогда, на мосту… Ты упала, да? Может, на вилы? А случайно, не покалечилась?

Они взглянули на него, как на сумасшедшего.

— Посмешище из себя сделала, — горько бросила она. — Но чтобы такой-то недотепой… Нет, я не покалечилась о собственные вилы. И даже одного ими ударила. В лодыжку.

— Ты уверена?

— Помню все, как сегодня. — Она мрачно взглянула на него. — Он вырвал у меня вилы и бросил в пропасть. Я думала… Хотела, чтобы они меня на пиках в клочья разнесли. Их еще мало было на том-то берегу. Один передовой дозор вообще-то. Я подумала, что если они морвацкую бабу все вместе, скопом прикончат, то наши разъярятся, кинутся мстить, сбросят сволоту, а может, и Цедриха отобьют, потому что шансы еще были. Но кажется, какой-то офицер крикнул, чтобы меня не трогали, ну и только вилы… А наши разбежались.

— Я о твоих ранах спрашивал, — тихо сказал Дебрен.

— Оставь ее в покое, — пробурчал Збрхл, укладывая алебарду поперек седла. — На кой тебе черт? Долгий бой на мосту собираешься учинить? А я думал, мы будем Ленду искать.

Он думал правильно. Дебрен стиснул зубы и смотрел, как ротмистр бьет пяткой по конскому брюху, мчится с места галопом, исчезает в белой мгле. Топот копыт быстро угасал в шуме ветра.

Еще немного. Дуло как раз оттуда, со стороны Бельницы, да и хлопья снега, огромные, как березовые листья, приглушали звуки. Еще чуточку и…

— Збрхл!

Крикнул он негромко. Ротмистр, даже если что-то и услышал, мог подумать, что обманулся, и прислушаться. Но Дебрен молчал.

И все-таки ему полегчало, когда белизна сгустилась, и из нее возникла облепленная снегом фигура наездника.

— В чем дело? — буркнул скорее разозленный, чем обеспокоенный ротмистр.

Дебрен не ответил. Вложил кудабейку в руки Петунки, подтолкнул трактирщицу к дому.

— Я пойду с тобой, — запротестовала она. — Двое — не…

— Ты тогда была в штанах? — перебил он. Петунка заморгала. — Ты говорила, что все помнишь. Что опоздала на бой, потому что переодевалась.

— Ты что, совсем рехнулся? — рявкнул с высоты седла Збрхл. — Там, может, грифон Ленду догоняет, а ты спрашиваешь, что одиннадцать лет назад было у Петунки на заднице?!

— Ее задница, — холодно бросил магун, — не имеет никакого отношения к делу. Я спрашиваю о коленях.

— Займись собственной девкой! Ее задницей и ногами! А Петунку оставь, — ротмистр запнулся, — в покое. Это был самый черный день в ее жизни, а ты…

— В юбке, — сказала она. Збрхл умолк. — Хотела в штанах, но… Не знаю, зачем это тебе, но изволь: я в юбке побежала. Такой зеленой, в которой с высокими башмаками на охоту хожу. Она коротковата, зато в лесу за ветки не задевает.

— Снег идет, — напомнил Збрхл. — С каждой бусинкой следов все меньше. Похоже, у вас ночью ничего не получилось. Но даже если вы совсем разошлись, это еще не повод, чтобы девушка в лесу от холода и когтей погибала.

— Колени поцарапала. — Дебрен пропустил его слова мимо ушей. — Подумай: короткая юбка, ты упала. Я видел мост, пролет магией ото льда очищен, голый камень…

— Дался тебе этот мост! — подозрительно фыркнул Збрхл.

— Помолчи, — бросил Дебрен. — Время уходит. Петунка, вспомни: ты на чертов мост кровь пролила? Хотя бы немного, всего несколько капель? Должна была пролить. Ты бежала, упала. Потом кнехта вилами в лодыжку… Ведь не стоя, наверное, на коленях была… А когда он у тебя оружие вырывал, вы скорее всего возиться начали. А бельничане тебя не затоптали. Ты, наверное, отползла в сторону, к перилам. Вспомни! Не может быть, чтобы ты ни лоскута кожи с голых колен не содрала. Чудес не бывает.

— Ты все о крови думаешь? — До нее наконец дошло. — Немного пролилось. Ну и что? Какое это имеет отношение к Ленде?

Дебрен схватил коня за узду.

— Никакого. Но к тебе и Збрхлу… Не понимаешь? Ворожейка, кажется, была права, но не совсем. Пролилась княжеская кровь, а мост — стоит. Потому что ты-то не княжна. А проклятие подразумевает княжну. Жизнь не сказка. Кровь важна в сказках, а в жизни — договора, деньги и знакомства. К тому же те княжны за трон дрались. А тебе бельницкий трон, прости, до задницы. И пока до задницы, а не под ней, Збрхл под правило ГЗМ не подпадет. Ты можешь его убить, это верно, но только в том случае, если у тебя в башке все перепутается, и ты начнешь процесс о наследовании. А пока ты здесь сидишь…

— Что… ты сказал? — Она не решалась смотреть на ротмистра. Он на нее тоже. Оба стояли, не шевелясь, словно парализованные.

— Ты можешь дать ему согласие или отказать. Свободный выбор. Но руководствуйся сердцем, а не боязнью погубить его. Не гони его в лес искать Ленду, когда тебя здесь, быть может, разъяренные мужики изнасилуют. А то и убьют. Он солдат и знает, что говорит: в группе сила. Вдвоем у вас вдесятеро больше шансов, чем у каждого по отдельности. Ты не княжна, Петунка. Ни для мира, ни для судьбы, значит — и не для него.

— Нет? — Голос Збрхла явно дрожал. — Дебрен, ты уверен, что?..

— Чары — всего лишь чары, а никакие не чудеса. Ну как можно снять проклятие? Проще простого: страж проклятия должен заглянуть в мысли снимающей и проверить, выполнила ли она условия. Обычно требуется осуществить какое-то конкретное действие: убить дракона, поцеловать спящую принцессу, произнести волшебное слово. Что-нибудь вроде «Сезам, отворись». Только Претокар поставил такие условия, что без зондирования мыслей ничего не… Но Мешторгазий приспособил для этого мозговика-телепата. Зачем ему комбинировать процедуру с другими отключателями, если под рукой самый лучший из возможных? — Дебрен немного переждал и решительным тоном заявил: — Слезай с коня, Збрхл.

Ротмистр не шелохнулся. Как и другой Збрхл почти ровно тридцатью годами раньше. А рядом, положив руку на стремя, стояла, как и тогда, влюбленная женщина, которая едва что-то обрела и только теперь начала понимать, что это что-то теряет. В противоположность отцу Збрхл по-прежнему был жив, но…

— Пойдем вместе. — Древко алебарды очертило дугу, указало путь к развилку. — Если они придут, то оттуда.