Марголис ждал ее в вестибюле, где ярко сияло множество люстр. Играл оркестр, и гости танцевали в большой просторной комнате. Он подвел ее к камину в самом ее конце. К ним подошли Эрвин Гэррис с мистером Хардбейном, похожие на близнецов в узких черных вечерних костюмах. Поздоровались. Марголис пожимал руки, даже не глядя на них, потом сел у камина на большой, с резьбой деревянный стул, точно такой, как у него в кабинете. Гэррис пригласил Марго на танец. Теперь всех собравшихся она стала воспринимать как обычную толпу элегантных и со вкусом одетых людей. По крайней мере, ей так казалось, покуда она не станцевала с Роднеем Каткартом.

Она его сразу же узнала по фотографиям, но для нее стал настоящим откровением тот факт, что у него приятный цвет лица, что у него по жилам течет теплая кровь, что у него под чопорным вечерним костюмом чувствуются крепкие мышцы. Высокий, загорелый молодой человек со светлыми, с золотистым отливом волосами и особым английским выговором, мямливший слова. Ей было холодно, и она начинала дрожать, когда он вдруг пригласил ее. После первого танца он пригласил ее и на второй. В перерыве между танцами он повел ее через всю комнату к буфету, и попытался заставить что-нибудь выпить. Она неторопливо посасывала виски с содовой из высокого стеклянного стакана, а он залпом опорожнил два стаканчика неразбавленного шотландского и заел их полной тарелкой куриного салата. Он, казалось, был немного навеселе, но пьянее не становился. С ней он не разговаривал. Она тоже молчала. Ей, однако, очень понравилось танцевать с ним.

Танцуя в дальнем конце комнаты, она видела в громадном зеркале над камином всех гостей. Когда она выбрала правильный ракурс, ей показалось, что Марголис не спускает с нее глаз, сидя на резном стуле с высокой спинкой перед пылающими искусственными дровами в камине. Он, казалось, очень внимательно разглядывает ее. Отражение пламени придавало его лицу какую-то живую, теплую прелесть, чего она никогда прежде не замечала. Но вот темные, белокурые, курчавые, лысые головы, обнаженные женские плечи, мужские сюртуки заслонили все перед ее глазами, и она больше не видела, что делает в углу Марголис.

Около полуночи она увидела его у стола, где наливали виски.

– Хелло, Сэм! – поздоровался с ним Родней Каткарт. – Как идут делишки?

– Нам нужно ехать. Бедный ребенок, по-видимому, устал, вся эта суета, шум… Родни, думаю, пора тебе отпустить мисс Доулинг.

– О'кей, парень, – согласился Родней, поворачиваясь к столу и снова наполняя свой стакан.

Марго, надев пальто, увидела, что ее в вестибюле ожидает Хардбейн. Показавшись, он крепко сжал ей руку.

– С большим удовольствием хочу сказать вам, мисс Доулинг, что вы произвели здесь настоящую сенсацию. Все девушки сгорают от желания узнать, какой краской для волос вы пользуетесь. – Он засмеялся, а его широкая грудь в жилетке затряслась. – Не угодно ли вам прийти завтра ко мне в кабинет? Позавтракаем вместе, поговорим о делах.

– Очень любезно с вашей стороны, – ответила Марго, пожимая плечами, – но, мистер Хардбейн, я никогда не хожу по кабинетам. Бизнес – это не по моей части… Лучше позвоните нам, идет?

Она вышла на крыльцо в колониальном стиле. В длинном белом автомобиле рядом с Марголисом сидел Родней Каткарт. Марго, широко улыбнувшись, устроилась между ними, абсолютно спокойная, как будто в этом ничего такого особенного не было, будто она давно ожидала увидеть в машине Роднея. Машина тронулась. Все молчали. Она не понимала, куда они едут. Все широкие улицы с высокими пальмами по обочинам с горящими уличными фонарями были на одно лицо.

Они остановились у ресторана.

– Думаю, неплохо нам наскоро перекусить… Вы за весь вечер так ничего и не съели. – Марголис, протянув ей руку, чтобы помочь выйти из автомобиля, незаметно пожал ее.

– Как странно! – воскликнул Родней Каткарт, выскакивая из машины первым. – От этих танцев разыгрывается просто волчий аппетит.

Метрдотель изогнулся в поклоне чуть ли не до самого пола. Он повел компанию через весь зал под настороженными взглядами посетителей к зарезервированному для них столику. Марголис пил молоко, заедая его разломанными пшеничными бисквитами, Родней Каткарт съел бифштекс, а Марго ограничилась несколькими кусочками паштета из омара.

– Несчастному пареньку нужно теперь что-нибудь выпить, – заворчал Родней, отодвигая тарелку, вычищенную до последнего картофельного чипса.

Марголис предупредительно поднял два пальца.

– Здесь нельзя… запрещается… в какой все же удивительной стране все мы живем! Какая глупость! – Он уставился своими большими глазами на Марго.

Ей показалось, что он ей подмигнул, а может быть, она ошиблась и это был всего лишь нервный тик. Она медленно, широко ему улыбалась, дарила ему ту улыбку, из-за которой он так суетился на первой ее съемке у него в студии в Палм-Спрингс.

Марголис поднялся:

– Пошли, Марго, дорогая… Хочу кое-что вам показать…

Они с Роднеем пошли за ним следом по красному ковру, и она почувствовала охватившее ее возбуждение от любопытных взглядов за столиками, точно такое, какое испытывала в ресторанах Майами после гибели Чарли Андерсона.

Марголис привез их к большому жилому дому кремового цвета. Они поднялись на лифте. Открыв дверь, он пригласил их войти.

– Вот, – сказал он, – моя небольшая холостяцкая квартирка.

Просторная темная комната с балконом, увешанная гобеленами. На стенах повсюду картины, выполненные масляными красками, каждая с подсветкой сверху. Восточные ковры, сложены один на другой на полу, вдоль стен кушетки, накрытые шкурами зебры и льва.

– Ах, что за чудное местечко! – воскликнула Марго.

– Ну, немного на аристократический манер, не находите? – Марголис, улыбнувшись, повернулся к ней. – Такое внутреннее убранство можно увидеть лишь во дворце какого-нибудь кастильского гранда.

– Да, вы совершенно правы, – согласилась с ним Марго.

Родней Каткарт бесцеремонно вытянулся во весь рост на одной из кушеток.

– Послушай, Сэм, старина, – сказал он, – может, у тебя найдется пару бутылочек доброго канадского эля? Или у тебя есть даже «гиннес», а?

Марголис вышел в кладовку, плотно закрыв за собой вращающуюся дверь. Марго бродила по комнате, разглядывая яркие краски, полки, уставленные пляшущими китайскими фигурками. Ей вдруг стало страшно, словно в этой квартире бывают призраки.

– Иди ко мне Марго… послушай, что я тебе скажу, – позвал ее с кушетки Родней. – Ты мне так нравишься… Можешь называть меня просто Сай… Так меня называют друзья. Выходит больше по-американски.

– Мне все равно, – сказала Марго, весело подходя к кушетке.

Родней протянул ей руку.

– Ну, давай свою лапу, радость моя.

Она наклонилась к нему, но в это мгновение он, схватив ее за руку, резко потащил на себя, на кушетку.