сказала Робин.

— Аноми?

— Да, думаю, да, — сказала Робин, притворно удивляясь, что Тим держит это имя на кончике языка.

— О, все, кто был связан с “Чернильно-черным сердцем”, знают, кто такой Аноми, — сказал Тим. — То есть, не то, кто он такой, но знают о нем… Хотя на самом деле я думаю, что знаю, кто это, — добавил Тим.

— Правда? — сказала Робин, стараясь казаться слегка заинтересованным.

— Да. Если я прав, то она очень молода и немного не в себе. Я думаю, большинству этих троллей нужно чувствовать себя важными, понимаете? Я считаю, что большинство действительно трудных детей на наших семинарах….

Спустя пять минут и несколько анекдотов о благотворном влиянии драмы на трудных подростков, Тим сделал паузу, чтобы перевести дух.

— Это все потрясающе, — сказала Робин, у которой хватило ума включить записывающее устройство. — Жаль, что вы не смогли взять эту Ано-штуку на один из своих курсов.

— Да, я думаю, это помогло бы ему, правда, — серьезно сказал Тим.

— Вы не могли бы сказать мне по секрету, кто это, по-вашеиу? — спросила Робин с заискивающей улыбкой. — Не для протокола. Дэмиан был бы очень рад взять у нее интервью — ну, знаете, чтобы получить полную картину фэндома.

— Нет, я… я не могу этого сделать, — сказал Тим. — Я могу ошибаться, не так ли? В любом случае, если это она, это может полностью выбить ее из колеи.

— О, — сказала Робин, теперь выглядя обеспокоенной, — если это психическое заболевание…

— Я не уверен, что она действительно психически больна, но я знаю, что у нее уже были неприятности с полицией и… Нет, я не хотел бы разбрасываться обвинениями.

Очень расстроенная, Робин опустила взгляд на свои записи и сказала,

— Ну, думаю, у меня здесь есть все, что нужно. Это было такое удовольствие. Я знаю, Бен будет в восторге от всего, что вы… О, — сказала Робин, делая вид, что заметила что-то, оставшееся без ответа. — Кстати, кто такой Пез? Это кто-то еще, с кем Дамиан должен поговорить? Это его настоящее имя?

— Нет, — сказал Тим.

Молчание продолжалось немного дольше, чем ожидала Робин. Она спросила о Пезе только для того, чтобы в последний раз подвести разговор к “Чернильно-черному сердцу” и Аноми. Подняв глаза, она увидела, что рот Эшкрофта застыл на месте, как будто его остановили на экране. Через долю секунды он разжал рот и улыбнулся.

— Его настоящее имя просто вылетело у меня из головы, — сказал он. — Боже. Мы ведь едва знали друг друга, но я должен быть в состоянии… Пез… Пез. Как его, черт возьми, звали?... нет, извините, уже не помню. Но на самом деле он не знал Эди, не знал как следует, если честно, так что — или, знаете, совсем не знал.

— Не волнуйтесь, — сказала Робин, пожав плечами и улыбнувшись. Дамиан всегда может узнать имя из титров, если ему понадобится.

— Да… но, как я уже сказал, Пез не… он вообще-то довольно… как бы это сказать? Я не говорю, что он фантазер, но… Нет, я просто говорю, что я бы не очень доверял тому, что говорит Пез. Он из тех, кто говорит ради шока. Вы знаете таких.

— О да, — сказала Робин, все еще улыбаясь, но очень заинтересованная этим утверждением.

— Только я бы не хотел, чтобы у кого-то сложилось неверное представление об Эди. Пез не… Как там его звали? — сказал Тим с неубедительным смехом.

Они вышли из бара, оба улыбались, пожимая друг другу руки. Когда через тридцать секунд Робин оглянулась, она увидела, что Тим все еще стоит там, где она его оставила, и быстро печатает в своем телефоне.

Глава 46

Мне приснился сон, и я увидел современный Ад, более страшный.

чем в картинах Данте; не мраком и оскалом,

а все новые формы безумия и отчаяния.

Наполненный сложными пытками, некоторые из них земные…

С твоей собственной Земли и с ее счастливейшего жребия

Твоя жажда боли может получить полную подпитку.

Констанс Нейден

Видение пессимиста

— Как все прошло? — спросил Страйк, отвечая на звонок Робин на втором звонке.

— Он думает, что знает, кто такой Аноми.

— Серьезно?

— Да, но он не сказал мне, кто. Я давила на него изо всех сил, не раскрывая себя, но все, что он сказал, это то, что это молодая женщина или, возможно, девочка-подросток, которая испытывает проблемы и уже известна полиции. Кеа Нивен не была поймана ни на чем криминальном, не так ли?

— Пока не попадалась, — ответил Страйк, у которого на ноутбуке были открыты Твиттер, страница на tumblr и аккаунт в Instagram. Однако последние полтора часа эти элементы оставались неисследованными, потому что Страйк играл в Игру Дрека на своем телефоне.

— Я так понимаю, Аноми не появлялся? — спросила Робин.

— Нет, — ответил Страйк, — но я по-новому оценил, насколько утомительным это было для тебя, проводить здесь часы.

— Все это часть работы, — сказала Робин, которая сидела в припаркованном “Лендровере”, сняв очки, но сохранив пепельно-русый парик на случай появления Тима Эшкрофта. Я узнала от Эшкрофта еще пару интересных вещей.

— Во-первых, полиция допрашивала его с тех пор, как ты видеи его в пабе в Хайгейте. Ему пришлось предоставить алиби на день поножовщины. Кто-то поручился, что он был с ними весь день и вечер.

— Он сказал тебе, кто предоставил ему это алиби?

— Нет, — сказала Робин, — но это выглядело бы очень подозрительно, если бы я на него надавила.

— Да, это проблема, когда работаешь под прикрытием.

— Другая странность заключалась в том, что Эшкрофт действительно не хотел, чтобы кто-то разговаривал с Престоном Пирсом. Он утверждал, что Престон едва знал Эди, но мы знаем, что это ложь. У меня сложилось впечатление, что Пирс знает что-то уличающее самого Тима.

— Интересно. Насколько тебе нравится Эшкрофт в роли Аноми после вашего знакомства?

— Не очень, — призналась Робин. — А вот в роли Пера Правосудия он мне вполне нравится.

— Правда?

— Да. Я только что снова заглянул в блог Пера. Первый пост, который написал Перо, был о том, что Дрек — еврейская карикатура. Это почти слово в