— У вас у самого есть дети?

— Пока нет, — сказал Тим, улыбаясь. — Сначала нужно найти кого-то, кто был бы счастлив иметь их со мной.

Робин улыбнулась, согласилась, что это поможет, а затем продолжила задавать вопросы. Она не хотела использовать его упоминание об Эди Ледвелл, а также обсуждать “Чернильно-черное сердце”, пока Тим не убедился, что он и его карьера — настоящая причина ее приезда. Поэтому она упомянула о его недавней главной роли в местном театре, что очень его порадовало.

— Мне пришлось надеть парик для этой роли, потому что моего героя можно было увидеть и в подростковом возрасте, и в среднем возрасте, и… ну…

Он показал, улыбаясь несколько грустно, на свою голову.

— Самое смешное, что местный критик решил, что лысая голова — это фальшивка.

Робин рассмеялась и сказала,

— Ну, он дал вам очень хороший отзыв.

— Да, я был доволен… На самом деле, я взял за основу персонажа одного из детей, которые раньше ошивались в Норт Гроув.

— Где, простите? — спросила Робин, все еще старательно делающая вид, что не знает о большинстве вещей, относящихся к “Чернильно-черному сердцу”.

— О, это был художественный коллектив, где я помогал с занятиями для детей. Знаете, как подростки горбятся типа “не смотрите на меня”, когда растут в своем теле? — По мере того, как он говорил, Тим бессознательно принимал позу, которую описывал, и что бы ни говорил Аллан Йоман о его ограниченности как комического голоса Червя, Робин была впечатлена тем, с какой легкостью он передавал застенчивость и стеснение небольшими изменениями в собственной позе. — У него были ужасные прыщи, у этого ребенка, и он всегда выглядел так, будто старался стать как можно меньше, а мой персонаж, Лайонел, он — ну, он чистое зло, на самом деле, но в пьесе вы возвращаетесь назад и видите, как над ним издеваются и принижают, и… это то, что драма может так хорошо делать в школах: исследовать такие жизненные проблемы, как издевательства или жестокое обращение….

— Это просто фантастика, — сказала Робин несколько минут спустя. Боже, как бы я хотела, чтобы Бен это услышал — мой муж, я имею в виду. Он сейчас как раз готовит предложение для 4го канала. Он хочет взять актеров в очень бедную лондонскую школу, чтобы они интенсивно работали с детьми. Это постоянная борьба за сохранение финансирования искусства, особенно при тори, так что, возможно, это был бы действительно сильный аргумент против сокращений.

— Вау, звучит здорово, — сказал Тим, поднося свой уже остывший кофе к губам и делая глоток, пытаясь скрыть (или так подозревала Робин) внезапное волнение на своем лице.

— Да. Проект еще на очень ранней стадии, но не буду врать, — сказала Робин, улыбаясь, — это часть причины, по которой я здесь. Бен подумал, что ваш опыт работы в школах — плюс тот факт, что вы снимались в мультфильме “Чернильно-черное сердце” — будет привлекательным для продюсерской компании. Это мгновенная связь с детьми, которые живут на YouTube, не так ли, которые никогда в жизни не были в театре?.

— Да, я полагаю, — сказал Тим, — хотя, конечно, — он неловко рассмеялся, — некоторые из них могут презирать меня за то, что я никогда не был в театре.

— Что вы имеете в виду? — спросила Робин, старательно удивляясь.

Тим взглянул на магнитофон, и Робин тут же выключила его. Ему не нужно было знать, что второе записывающее устройство все еще работало в ее открытой сумке.

— Что ж, — сказал Тим, — дайте время… Вообще-то, я чувствую себя нелояльным, говоря это.

Робин продолжала вежливо смотреть на него.

— Я… ну, я любил Эди, правда любил. Она была фантастической. Но, если честно, я бы не взялся за эту роль, если бы она не была моим другом. Это довольно проблематично, этот мультфильм, вы знаете.

— Должна признаться, — сказала Робин с фальшивой грустью, — я не так уж много о нем знаю. Я просто знаю, что он имел огромный успех. Вообще-то, один из людей в продюсерской компании Бена, Дэмиан, пытается сделать программу о нем — это действительно заслуга Дэмиана, что я вообще о нем слышал. Наверное, я немного старше, чем целевая аудитория.

— Я тоже, — сказал Тим, и Робин снова засмеялась. — Наверное, со временем мне становилось все более и более не по себе от некоторых аспектов персонажей и сюжетных линий. Не знаю, слышали ли вы об Уолли Кардью? Он играл персонажа по имени Дрек, который — Боже, я чувствую себя таким дерьмом, когда говорю это, но он был явно еврейской карикатурой.

— Правда? — сказала Робин.

— Да, знаете: большой нос, жил в самом большом склепе и как бы манипулировал всеми остальными персонажами. Я пытался поднять этот вопрос с Эди. Фанаты говорили об этом. Мы поссорились из-за этого, на самом деле. Она утверждала, что Дрек не имеет ничего общего с евреями, что он был своего рода хаотичным демоном, а ее вдохновила маска чумного доктора, но я хочу сказать, что нам всем нужно изучить свои бессознательные предубеждения, верно?

— Абсолютно, — сказала Робин, кивая.

— А потом Уолли, который озвучивал Дрека, снял на YouTube видео, в котором смеялся над Холокостом, так что, знаете ли, точка зрения доказана.

— О, ничего себе, — сказала Робин, качая головой.

— Да. Джош и Эди уволили его, но ущерб был нанесен, — вздохнул Тим. — И это был не только Дрек. Чувство юмора Джоша и Эди было — оно могло быть проблематичным. Мрачноватым и иногда немного… Я сказал ей, что не хочу больше читать строчки о том, что Червяк путает мальчика и девочку, потому что у нас были жалобы от небинарных детей. Это вызвало еще одну ссору. “Червяк же — гермафродит”. — Тим печально покачал головой. — У Эди было трудное детство. Нельзя винить ее за то, что она была — не невежественной, но…

Тим, похоже, не смог подобрать альтернативное слово и просто пожал плечами.

— Это именно та дискуссия, которую мы должны вести на реалити-шоу, если оно будет создано, — серьезно сказала Робин. — Это может быть так мощно, слушать, как вы разбираете предубеждения и так далее. Вообще-то, это немного не по теме, но Дэмиан пытается найти