***

Бывают дни, которые тянутся и тянутся, причём навязчиво, неотвязно, как вонь из выгребной ямы в жару. И не спастись от них никак, время будто в кожу впитывается: вроде пообедать давным-давно успели, и полдень прошёл ещё когда! И вот-вот сумерки настанут, а они никак не наступают, солнце светит радостно, словно вообще на покой не собираясь. Этот день явно был из таких, бесконечных, утомивший Ору до зуда в клыках.

А ещё её притомил Олден. С золотисто-прекрасным экзорцистом Роен сумела столкнуться трижды. Первый раз ещё на рассвете, когда на рыбалку собиралась. Снасти она хранила в старом сарае, в который, кажется, никто, кроме неё, и не заходил. Тем страннее было услышать перешёптывание и сдавленное хихиканье из самого тёмного угла, в которой громоздилась груда невесть когда позабытой соломы.

Ора подобрала рукоять то ли лопаты, то ли вил, валяющуюся на полу – бить распоясавшихся и всякий стыд потерявших слуг она, конечно, не собиралась, а вот пригрозить им стоило. Правда, суровый окрик так и умер, не родившись, потому что Роен разглядела мужественную спину, на которой даже лопатки умудрялись выглядеть самцово, и блондинистую спутанную шевелюру. Дальше девушка разглядывать не стала, подхватила своё барахло и вышла, пнув подвернувшийся под ногу деревянный башмак, какие обычно носят служанки-скотницы.

Вольно же благородному атьеру валяться по сараям с девками, пропахшими навозом!

Но оказалось, что скотницами интересы Олдена не ограничиваются. Второй раз Ора с ним встретилась перед обедом в коридоре. Экзорцист зажал в нише горничную, где когда-то доспехи стояли, и что-то нежно наворковывал девице. Служанка хихикала, делала вид, что пытается вырваться и, кажется, пребывала в полном восторге. Тут уж на самом деле пришлось прикрикнуть: развратница, спрятав лицо в передник, моментально сбежала. А красавчик не догадался даже смутиться, только нагло подмигнул Роен.

Третий раз она налетела на Олдена ближе к вечеру, когда шла мимо фруктового сада к огороду, чтобы набрать молодой мяты: у папеньки Роена, на радостях обожравшегося олениной, разыгрались ветры. Налетела она практически буквально, вернее, едва не наступила на него – экзорцист с очередной девицей уютненько устроились под кустами разросшейся смородины.

– Осторожнее, атьера, – укоризненный голос, раздавшийся прямиком из-под земли – по крайней мере, Оре так примерещилось – заставил её позорно вскрикнуть и даже руки к груди прижать. – Это моя любимая нога.

– Как бы я вам чего другого не отдавила, – огрызнулась Роен.

– Не настолько я хорош, – самокритично отозвался Олден, снимая с себя корзинку, которую Ора с перепугу упустила.

Девушка остро пожалела, что плетёнка пустая, а не набита булыжниками, и упала красавчику на спину, не на голову или какие-нибудь другие стратегически важные места.

– Очень жаль, – процедила атьера. – Теперь, боюсь, не все местные девушки к весне по блондинчику принесут, а только половина.

– Я работаю над этим, не жалея сил, – серьёзно отозвался красавчик, садясь, откидывая за спину изрядно растрепавшуюся косу с застрявшими в них сучками и листьями. – Ведь детей нам боги посылают.

– Зато растят их смертные, – прошипела Ора. – И иногда без участия божественных курьеров.

– Каждому своё. Кому-то волю Шестерых нести, кому-то потомство растить, – философски протянул экзорцист, скребя гладко выбритую щёку.

Сам-то он ещё, видимо, не понял, что его овод кусанул, а вот Роен прекрасно видела наливающийся багряным прыщ, так удачно разбавляющий безупречность олденовой физиономии. То-то будет трагедия, когда заметит!

– В Доме Холодной Росы привыкли самостоятельно общаться с богами, без посредников, – отчеканила Ора. – И если вы не прекратите свою… миссию, то я пожалуюсь отцу.

– Думаете, он мне поможет? – недоверчиво уточнил блондин, с сомнением глянув снизу вверх. – Нет, атьер, конечно, мужчина в самом соку, но всё-таки, знаете ли, годы берут своё.

– Вы пошляк, – припечатала Роен.

– Есть такое, – не стал отпираться Олден. – Просто меня женщины любят, – признался доверительно, прижав ладонь к сердцу, вернее, к помятому мундиру, знатно увазюканому об траву.

– Доверчивые дурочки вас любят, которые принимают фальшивку за чистую монету, – намекающе задрав бровь, сообщила Ора. – А вы самый обыкновенный кобель.

– А ты зануда, – заявили из-за спины красавца.

Под кустом, который экзорцист прикрывал своей мужественной спиной, завозилось, ветки затряслись припадочно, и над плечом Олдена возникла физиономия Миры, пристроившей подбородок на это самое плечо. На сестру нахалка смотрела нагло, с вызовом, мол: «И что ты теперь делать будешь?»

А у Оры перед глазами потемнело – в самом деле, мир разом половину красок потерял, будто солнце за тучу спряталось. И в висках быстро-быстро молоточки застучали, мешая думать. Но ещё больше не давала соображать ярость, хлестнувшая так, что руки затряслись.

Кажется, Роен рыкнула, а, может, просто заорала – кто знает? Но вот что подобранной корзинкой она саданула-таки экзорциста по башке – совершенно точно. Олден, конечно, прикрылся руками и хихикнул. А вот это стало его трагической ошибкой, потому что Роен окончательно потеряла контроль.

Правда, блондинистая голова оказалась куда прочнее корзинки, Ора не поняла, когда в её кулаке осталась только ручка и плетёный обод. Но осознав, что и это оружие вот-вот развалится, она ткнула торчащими прутьями гогочущему экзорцисту в морду, как кастетом. И попала. Олден, коротко взвыв, обеими руками схватился за левую щёку и глаз, повалившись навзничь.

– Ах ты ж стерва! – совсем по-отцовски взвыла Мира, не вставая с колен, двинув сестрицу кулаком под дых.

Пришлось Оре согнуться, судорожно сглатывая взбунтовавшийся желудок. Правда, хлестнуть по родственной физиономии ручкой корзины она всё-таки успела. Но к сожалению, это не помогло. Мира, взвизгнув одуревшей кошкой, двинула сестрёнку в челюсть, повалив на землю и тут же оседлала, схватила за волосы, с силой прикладывая её затылком, приговаривая сквозь дикий оскал: «Будешь знать, как чужое счастье рушить, будешь!».

Вот только ей не повезло: земля здесь, в низине, не просыхала даже в самую жару, была мягкой. Потому младшенькая и огребла от сестрёнки в переносицу, откатившись шипящим клубком обратно под куст. Ора вскочила на ноги, едва не запутавшись в собственных сапогах, собираясь двинуть напоследок каблуком под зад Мире. Не дали. Кто-то налетел сзади, облапил по-медвежьи, будто спеленал. И мир, начавший было замедляться, снова понёсся вскачь.

Роен присела, крутанувшись, подняв руки, выскальзывая из захвата, развернулась и вцепилась когтями в физиономию, оказавшуюся перед ней, не особо рассуждая, кому она принадлежит. К сожалению, торжество продлилось какой-то жалкий удар сердца, а на следующий обе руки атьеры повисли плетьми, напрочь отказавшись повиноваться, а сама она полетела точно как Мира, только под другой куст.