Зато в какой ярости находился Великий царь! Он клял себя за мягкотелость, все его преимущество развеялось как дым, и теперь ему надо было что-то делать, чтобы заставить неуловимых скифов принять с ним бой. А Томирис, узнав о гибели сына, все свои силы направила на то, чтобы отомстить виновнику его гибели и гибели тысяч массагетов, это становилось для нее делом чести. Начиналась война не на жизнь, а на смерть, где пощады никто не просит, а если и просит, то не получает.

Между тем у персидского царя была надежда, что царица массагетов, в ярости от личной потери, сразу бросит в бой свою конницу, и ему удастся разгромить ее в правильном сражении. Однако ему доложили, что войско скифов отказалось вступить с ним в битву и начало отступление, очевидно, их предводители после бездарной гибели стольких воинов не надеялись на победу. Вот теперь перед Киром Великим во всей остроте встал вопрос: а что делать дальше — начать преследовать массагетов или же вернуться за Окс? С одной стороны, он нанес им страшное поражение, преподал урок, от которого они не скоро оправятся, захватил огромное количество пленных, а значит, можно являться домой победителем и готовиться к походу на Египет. С другой стороны, скифы сейчас ослаблены, как никогда, и есть все шансы добить их окончательно и навсегда замирить северную границу своих владений. Тщательно взвесив все «за» и «против», Кир решил продолжить поход, резонно полагая, что второго такого шанса у него может и не быть — к тому же он понимал, что Томирис все равно будет мстить персам за сына. И огромная армия царя двинулась за уходившими на восток массагетами, пленных же, сковав цепями, отправили за Окс, во владения Великого царя.

* * *

Скифы отступали, а персы их догоняли — Кир пребывал в твердой уверенности, что враг настолько ослаблен, что боится вступать с ним в бой. Он знал, что массагеты прекрасные наездники, отлично владеют луком, и вся их тактика строится на массированном использовании этих самых конных лучников. Их излюбленным местом боя являются широкие равнины, где они могут развернуть ряды своей кавалерии, где возможна свобода широкого маневра большими конными массами и всегда есть возможность отступления. А поскольку местность вокруг была соответствующая, то по его приказу были усилены дозорные отряды, которые рыскали вокруг наступавшей армии, чтобы вовремя заметить неприятеля. Но скифы и не думали нападать, они по-прежнему уходили на восток, спасаясь от грозного царя и надеясь лишь на быстроту своих коней. Их конные разъезды иногда сталкивались с персидскими разведчиками, но после коротких стычек обращались в бегство, отстреливаясь на скаку от преследовавших их ликующих победителей. А вскоре на горизонте замаячили вершины гор, и Киру доложили — войска массагетов уходят через ущелье, их страх перед царем так велик, что они бросают свою поклажу, лишь бы скорее миновать этот горный проход. И снова перед Киром дилемма — идти или не идти через горы, проводить армию через ущелье или нет? С одной стороны, этот переход может быть очень опасен, место идеальное, чтобы дать сражение персам, но с другой стороны, а где массагеты развернут свою знаменитую кавалерию, где их конные лучники будут маневрировать на своих быстрых конях? Если где враг и постарается дать бой армии Великого царя, то только на выходе из горного ущелья, там и конных стрелков можно развернуть, и отступить есть куда в случае неудачи. А вот его армии придется сложно, при выходе с гор на равнину надо будет по ходу марша разворачивать ее в боевые порядки, подвергаясь скифским атакам. Но дело в том, что и сами персы являлись прекрасными лучниками, а также обладали отличными легковооруженными войсками — отряды метателей дротиков, пращников, копьеметателей являлись одной из главных составляющих армии Кира. А потому у него было что противопоставить конным стрелкам массагетов. И другого шанса вступить в битву с убегающим врагом может и не быть, а потому царь распорядился продолжить преследование скифов. Персидское войско двинулось к горам.

* * *

Гигантской лентой, словно огромная змея, втягивалась в ущелье армия Кира. Посланные вперед разведчики докладывали, что путь свободен и врага не видно, а это еще больше укрепило царя в мысли, что бой будет на выходе из горных теснин. Персидское войско вошло в горы и продолжило двигаться по следам отступающих скифов, хотя темп движения и замедлился — ущелье было довольно узким. Армия Кира шла через горы уже половину дня, когда прискакавшие разведчики доложили, что путь дальше перегорожен завалами. В принципе царь удивлен не был, он даже ожидал чего-то подобного, понимая, что массагеты постараются всячески замедлять движение его войск. Поэтому он остановил дальнейшее движение армии, а передовой отряд отправил разбирать неожиданную преграду — пока одни трудятся, остальные передохнут от трудного перехода. Но передохнуть не удалось.

Над ущельем раздался громкий рев боевых рогов массагетов, и тысячи воинов появились на гребнях окружавших теснину гор. Это было так неожиданно, что растерялись не только простые воины и командиры персидской армии — растерялся сам Кир. А пока он пребывал в растерянности, скифы натянули свои тугие луки, и десятки тысяч стрел обрушились со всех сторон на завоевателей — не успевшие изготовиться к битве персы тысячами повалились на камни, и первая кровь оросила землю. От второго залпа персы пытались прикрыться щитами, скрыться за камнями, но смертельный ливень, падающий с неба, вновь нанес им страшные потери — воины Кира стояли слишком плотной массой. Но царь уже оправился от растерянности, за свою боевую жизнь он навидался всякого, а потому начал действовать быстро и решительно. Он сразу понял, что если войско разворачивать назад и начинать выводить из долины, то вряд ли кто из них выйдет отсюда живым — их всех просто перестреляют при отступлении. И потому принял единственное возможное решение — принять навязанный ему бой и постараться разгромить скифов, в конце концов, он сам к этому стремился. Правда, произошло это не так, как он планировал, но выбора не было, все решала быстрота действий. И сразу из рядов персидского войска выдвинулись шеренги лучников, взбежав по склону, они прикрыли беззащитную колонну и вступили в перестрелку со скифами. Подбежавшие пехотинцы прикрыли своих стрелков большими плетеными щитами, а отряды пращников и метателей дротиков пошли вверх по склону в атаку. Лучники Кира были прекрасными стрелками, и скифы один за другим стали падать, сраженные стрелами, и скатываться вниз по каменистым склонам, а атакующие легковооруженные забрасывали их дротиками и камнями. На какое-то мгновение царю показалось, что врагов удастся сбросить с гребня, но персидская атака захлебнулась — скифы прицельно перестреляли большинство незащищенных доспехами пращников и метателей дротиков, и те, кто уцелел, в панике покатились назад, под защиту из плетеных щитов.

Но самое худшее произошло чуть позже — массагеты зажгли свои стрелы, и огненный дождь застучал по большим щитам персидской пехоты. Плетенные из прутьев и иссушенные знойным солнцем Азии, они ярко полыхнули в руках своих хозяев. В панике воины Кира бросали их на землю, но сами становились беззащитными от падавшего с неба смертельного дождя и потому один за другим валились на тела своих павших товарищей. А ливень стрел не прекращался ни на минуту, черный дым от горевших щитов поднимался к небу, персы разбегались по узкой долине, надеясь спастись от неминуемой смерти. С гор на царских воинов скатывали огромные валуны, которые, устремляясь вниз, давили людей и калечили лошадей — войскам Кира было негде развернуться, и потому редкий камень или стрела не находили своей цели. Несколько атак пехоты вверх по склону скифы легко отразили, расстреливая, не сходя с места, набегавших царских воинов, но хуже всего было то, что у персидских лучников стали заканчиваться стрелы, а массагеты, подготовившись заранее, в них недостатка не испытывали. Кир понял, что если сейчас он не найдет решения, которое кардинально изменит ход битвы, то вся его армия будет обречена на гибель, а вместе с ней и он сам. Царь стоял в окружении своих телохранителей, прикрывавших его от стрел, и видел, как сотнями гибнут его ветераны, сами бессильные нанести урон врагу, что все ущелье завалено их мертвыми телами, а шансы на спасение тают с каждой минутой. И тогда Кир Великий вытащил из ножен свой меч и, прикрываясь бронзовым щитом, лично повел войска в атаку, надеясь, что теперь назад никто не побежит. Вся персидская армия, словно гигантская волна, в едином порыве хлынула на горный склон, но массагеты не дрогнули, остались на позициях и, стоя во весь рост, продолжали меткими выстрелами выбивать царских воинов. Мало того, теперь с противоположного склона скифы поражали в спину поднимающихся по откосу персов, но те, ведомые своим легендарным полководцем, продолжали идти вперед. Последний залп массагеты дали почти в упор, скосив передние шеренги, а затем, отбросив в сторону луки, схватили копья, секиры, короткие мечи и лавиной хлынули вниз, навстречу персам.