Блогер поднял с пола пустую бутылку, запрокинул к потолку и слизнул невидимую каплю саке. Потом аккуратно положил бутылку в мусорную корзину.

– А мертвого проводника вы оставили лежать в гребаной пустыне? – спросил Бакст, растянувшийся во весь свой немалый рост на полу. Рядом, тревожно подрагивая, спал Нильс.

– Нет, невидимые люди бросили тело к нам в багажник, прямо на наши личные вещи, спальные мешки и бронежилеты…

– Вы записали с убийцей интервью по дороге? – спросил Анри.

– Нет, но пытались… Он сидел на переднем пассажирском сиденье и молчал. Но, если честно, даже без такого интервью мы из этой истории выжали по максимуму. У нас было пятнадцать миллионов оригинальных просмотров. – Шин закрыл руками глаза. – Извините, тяжко это вспоминать…

– Не понял. Значит, миллионам японцев рассказать нормально, а для двух с половиной французов тяжко? – бессердечно уточнил корсиканец и потеребил золотую сережку в правом ухе.

– Бакст, может, ты не знаешь, но у нас в Японии не потерять лицо – это самое важное в жизни, – вступился за друга Джино. – Аудитория нашего блога резко разделилась. Одни писали в комментариях, что мы с Шином должны были броситься на убийц, отобрать оружие и вступить в бой, а другие считали, что по приезде в Тимбукту нам следовало сделать себе харакири вследствие перенесенного оскорбления.

– А ваша гребаная целевая аудитория совсем не подарок… – вставил Бакст.

– Да, и масла в огонь добавили фоточки в фейсбуке, где мы улыбаемся с пьедестала почета на чемпионате Токио по фехтованию на самурайских мечах, – мрачно добавил Шин, вытирая лицо влажной салфеткой и шумно высмаркиваясь.

– Другими словами, на родине считают, что вы потеряли лицо? – уточнил Анри.

– Да.

– От вас стали отписываться?

– Наоборот, прибавилось миллиона полтора подписчиков…

– Еще бы… И все-таки убийца вашего проводника был настоящим фундаменталистом?

– Нет, не был.

– А кто он был?

– Мы не знаем.

– Как так «не знаем»?

– Он пил с нами саке…

– Что? Какое саке?

– Самое настоящее, с цветочным ароматом, как сейчас помню… По дороге в Тимбукту мы делали короткие остановки в пустыне. И на одной, когда страшный человек отошел за кусты акаций, мы с Джуно, трясясь от страха, открыли багажник, сдвинули мертвого проводника и вытащили из сумки металлическую флягу… «Это, разумеется, саке?» – вдруг за нашими спинами раздался низкий, слегка мурлыкающий голос. «Да, – признались мы, – это авторское саке класса премиум». Страшный человек протянул руку, взял фляжку и сделал несколько совсем не маленьких глотков…

– Постой, разве мусульманам можно пить? – удивленно спросил Бакст и даже приподнялся на руках, словно собрался отжаться от пола, чтобы «немного сбросить лишний вес». – У них же выпивка – смертный грех, типа как у нас, у католиков, похоть…

– В том-то и дело, что для сторонников чистого ислама алкоголь – это безусловный харам, хотя ради справедливости скажу, что в Коране нет прямого запрета алкоголя… Наоборот, говорится примерно следующее: «Из плодов пальм и виноградников вы получаете добрую пищу и напиток: поистине в этом – знамение для людей разумных…» Потом посланник Аллаха добавляет: «О, вы, которые уверовали, не творите молитвы, будучи пьяными, пока не станете понимать то, что говорите…» Тем самым он подчеркивает, что алкоголь сам по себе не является запретным, но затуманивает разум и вашей слабостью может воспользоваться злой шайтан…

– Вы еще и Коран наизусть знаете? – снова изумился Бакст.

– Нет, к сожалению… но когда решили ездить в мусульманский мир, где наследили французы, а вы много где наследили, sorry, то специально выучили наизусть несколько важных моментов из откровений пророка Мухаммеда…

– Ок, но скажи, раз он пил саке из вашей фляжки, следовательно, опустил синий платок и вы увидели его лицо? – спросил Анри.

– Да.

– Как он выглядел?

– У него были пронзительные сине-голубые глаза на коричневой морщинистой физиономии, как у Клинта Иствуда, застрелившего на полустанке трех бандитов в самом начале фильма… Помните: «У нас нет для тебя лишней лошади». – «Вы даже две лишних привели».

– Постой! А того стрелка с губной гармоникой ведь играл Чарльз Бронсон, – поправил Бакс, – и у него были пронзительные, но не голубые, а зеленые глаза.

– Не стану спорить ни про Бронсона, ни про Иствуда, ни про их глаза, – сказал Шин, – для нас они похожи. Sorry. Так вот, страшный тип высадился из нашего драндулета в центре Тимбукту в нескольких шагах от бронетранспортера, на котором завтракали французские солдаты. Признаюсь, мы поразились его хладнокровию. Он открыл багажник, достал огромный рюкзак, похожий на альпинистский… «Вы можете отдать тело этим воякам», – презрительно сказал он, показывая пальцем на смеявшихся военных. «И что мы им скажем?» – «Правду, конечно. Аллах велит нам говорить только правду». Он хотел уйти. «Но если мы скажем правду, то эти французы бросятся за вами следом». Он остановился, закинул тяжеленный рюкзак за спину и сказал: «Послушайте, господа японцы из Парижа, вы видели, как я лично кого-то убил?» – «Нет, но…» – «Я обычный туарег, в пустыне на меня наткнулась банда малахольных отморозков, вообразивших себя воинами джихада. Они хотели меня казнить, и мне пришлось притвориться странствующим моджахедом». – «Но нам показалось, что вы ими командовали». – «Ну что же, тогда подчинитесь вашим фантазиям и выдайте меня чужеземным солдатам». Мы молчали, и он рассмеялся каким-то странным низким мяукающим смехом, напрочь лишенным веселья. «Вы не рискнете вашими друзьями в Париже ради какого-то догона, в этом вы, японцы, похожи на европейцев». И он скрылся в толпе перепачканных мастеровых, чинивших обвалившийся угол соборной мечети Джингеребер, построенной в глубокой древности из глины, соломы, песка и стволов пальмы…

– Шин, ты увлекся цитированием вашего… несколько художественного блога! – крикнул Анри. – И даже чересчур художественного!

– И что? У нас есть даже собственные хокку и хайку, посвященные этой кошмарной истории…

– Давай без стихов. Вы узнаете его при встрече?

– Конечно, узнаем. Более того… Мы видели этого типа сегодня.

– Что? Сегодня?! Putain de bordel de merde!

– Да, сегодня. И весь день обсуждали с Джуно, что бы это могло значить.

– И где же вы его видели?!

Во входную дверь гостиничного номера поскреб-лись тихо, но настойчиво, как царапаются в дом бездомные кошки, которым уже пару раз наливали верблюжьего молока на крыльце. Дверная ручка повернулась, и в комнату вошли два чернокожих мужчины в зеленых спецназовских беретах, камуфлированной одежке и резиновых шлепанцах на босу ногу. Они были такого маленького роста, что автоматы Калашникова задевали деревянными прикладами их колени.