«Заповеди» хороши в первую очередь своей иронией, которая служит фирменным знаком авторов, хотя лично мне больше по вкусу работа другого тандема, интересовавшегося темой творчества. Фишли/Вайс – это известный в мире швейцарский дуэт, создавший знаменитое видео «Ход вещей». В нем подробно показано, как разнородные предметы, находящиеся в мастерской, приходят в движение под воздействием первоначального импульса и затем по принципу цепной реакции толкают следующие. Фишли и Вайс ставили своей целью исследовать эффект домино, то есть выяснить, каким образом одно действие или событие влияет на другое. Но гораздо больше, чем пресловутая роль случайности в жизни человека, их интересовали сложности процесса творчества как такового. В 1991 году они снова вернулись к этой теме с перформансом «Как работать лучше» (вспомним «Десять заповедей» Гилберта и Джорджа) – набором указаний для персонала, в котором они высмеивают примитивный шаблонный сленг менеджеров.

Как работать лучше:

1. Делай одно дело за раз. 2. Разберись с поставленной задачей. 3. Научись слушать других. 4. Научись задавать вопросы. 5. Отличай смысл от бессмыслицы. 6. Принимай перемены как неизбежность. 7. Признавай свои ошибки. 8. Говори просто. 9. Сохраняй спокойствие. 10. Улыбайся.

Петер Фишли / Вайс. Как работать лучше, 1991

Все их рекомендации вроде бы выглядят разумно и убедительно, но в них не хватает кое-чего важного, а именно – совета, который действительно помог бы работать лучше. Например, было бы полезнее, если бы пункт 9 призывал не «сохранять спокойствие», а «работать с огоньком». Но всем известно, что слишком увлеченные своим делом сотрудники – это чаще всего головная боль для начальства.

Обуздать порывы яркой, творческой личности совсем не просто – достаточно вспомнить пример Караваджо. Этот обуреваемый страстями художник напропалую прожигал жизнь и умер молодым. Но и за отведенный ему недолгий срок Караваджо преподал миру мастер-класс новаторства в искусстве.

Ему не были чужды человеческие слабости. После очередной попойки, часто еще и подравшись с собутыльниками, он ночевал в какой-нибудь сточной канаве, заляпанный кровью и блевотиной. Он водил дружбу с проститутками и ворами, хватался за шпагу не реже, чем за кисть, а последние годы жизни провел, спасаясь от обвинения в убийстве, в изгнании.

Таков стереотипный образ Караваджо: легкомысленный буян, который, поди ж ты, писал отличные картины. Эта увлекательная романтическая история, бесспорно, добавляет его работам известности, но она страдает явными, порой парадоксальными преувеличениями. Произведения Караваджо столетиями трогают сердца людей не потому, что он был дурным человеком, а потому, что он был превосходным художником.

Караваджо был величайшим живописцем. Он прожил всего тридцать восемь лет, но ему удалось коренным образом изменить ход развития искусства. Он освободил живопись от холодной безжизненности маньеризма, возобладавшего в век позднего Ренессанса, и стал предвестником эпохи яркого полнокровного барокко. Он начинал как последователь традиции, но затем совершил крутой поворот.

Страсть. То, что Караваджо был одержим страстями, не подлежит сомнению. Этот человек не умел и не считал нужным скрывать свои чувства. Но для страсти необходим объект, и этим объектом стало для него искусство. Микеланджело Меризи да Караваджо осиротел в отрочестве, и тогда же его взял в свою мастерскую Симоне Петерцано, опытный, но далеко не блестящий художник, в прошлом ученик Тициана. Караваджо трудился не покладая рук, осваивал базовые навыки и мечтал разгадать секреты живописи старых мастеров.

Интерес. Тонкости композиции он изучал по полотнам Джорджоне, а рисовать человеческое тело учился у Леонардо. Позже Караваджо увидел картины художника XVI века Лоренцо Лотто, и в нем проснулся интерес к возможностям работы со светом. С изображением жестикуляции он почти наверняка знакомился во флорентийской капелле Бранкаччи, где часами разглядывал знаменитые фрески Мазаччо.

Любопытство. Решимость Караваджо найти новый способ живописного изображения привела его к увлечению оптическими эффектами. В ту пору оптику воспринимали примерно так, как сегодня мы воспринимаем бурно развивающиеся цифровые технологии, резко меняющие наше представление об окружающем мире. Первенствовала в области прогресса Италия – вспомним хотя бы Галилео Галилея, отважно бросившего вызов устоявшимся предрассудкам.

Караваджо всерьез занялся оптикой и потратил немало сил на изучение линз – выпуклых, двояковыпуклых, вогнутых, – а также возможностей их использования в искусстве живописи. Некоторые ученые-искусствоведы убеждены, что он писал, используя камеру-обскуру.

Вдохновение. Мы не знаем, почему Караваджо выбирал для своих картин те или иные драматичные сюжеты, но очевидно, что именно они послужили толчком к его многочисленным новациям в живописи. В отличие от современников, писавших унылые, насквозь фальшивые полотна, он стремился создавать произведения, шокирующие своей реалистичностью. Драматичные сюжеты стали для него источником вдохновения, а линзы – спасением.

В 1592 году Караваджо перебрался в Рим, в ту пору считавшийся мировой столицей искусств. Никому не известному художнику пришлось там несладко. Заказов было мало, конкуренция царила жестокая, денег не хватало. Почти все, что Караваджо получал за работу, уходило на покупку кистей, красок и других материалов, а последние крохи оседали в карманах натурщиков.

Экспериментирование. В один прекрасный день Караваджо сообразил, что проблема экономии денег решается на удивление просто. Он использовал знания, полученные в экспериментах с линзами: ставил слева от себя зеркало, перед собой мольберт, натягивал холст, смотрел на свое отражение в зеркале и… видел модель, не стоившую ему ни гроша, – красивого итальянца двадцати одного года от роду по имени Караваджо.

Наверняка он сам пришел в восторг от этой находки. Не от своего отражения в зеркале, а от предчувствия того, что использование оптики преобразит его творчество. Скорее всего, «Больной Вакх. Автопортрет» (1593) появился в результате этого открытия: полотно Караваджо разительно отличается от других картин того периода своей невероятной реалистичностью и драматизмом. Благодаря единственному источнику света из темноты выступает силуэт мускулистого юноши. Черный фон, на котором написан «Вакх», придает произведению Караваджо чувственность и немного театральную эротичность.