Прислужница приблизилась к коннетаблю. Мужчина, несмотря на возраст, ещё сохранил следы былой красоты, и зрелые женщины частенько на него заглядывались. Тридцатилетняя прислужница не была исключением, хоть и имела мужа.

Коннетабль распекал двух конюших за нерадивость. Прислужница решила подождать, когда он закончит выволочку своим подчинённым, и произнесла как можно мягче:

– Румольд…

Коннетабль оглянулся.

– Что тебе?

– Госпожа Утта желает видеть тебя после вечерней молитвы.

Румольд удивился: давно королева-мать не призывала его в свои покои, с тех пор прошло немало лет.

– Передай моей госпоже, что подчиняться её приказам – для меня честь и удовольствие.

Прислужница улыбнулась, смерив неоднозначным взором облачённого в кожаные штаны и короткую тёмно-коричневую тунику Румольда, полного жизни и энергии. Внезапно женщина представила себе, как коннетабль заключил её в объятия (у него были такие сильные руки…), и почувствовала нахлынувшее волнение.

…Тем временем Утта обдумала дальнейший план действий. Она приказала одной из компаньонок передать письмо Гунтару, сама же направилась в «скромное жилище» Петрония. Тот пребывал в явно дурном расположении духа.

– Итак, – тотчас с порога начала Утта, – поговорим о деле.

Советник даже обомлел от такой решительности королевы-матери.

– Как вам угодно, моя госпожа… Прошу вас… – он жестом указал гостье на стул.

– Решение Гунтара не выгодно ни тебе, ни мне… – начала она.

– Ни Бургундии… – многозначительно вставил Петроний. – Лангобарды коварны, с ними нельзя заключать ни брачных, ни военных союзов.

Утта кивнула.

– Поэтому настало время действовать решительно.

– Я же обещал помогать вам, моя госпожа…

Утта устремила на советника взор цвета иберийской стали и произнесла:

– Я всё сделаю сама… На то у меня есть верные люди…

Петроний невольно подался вперёд.

– Тогда какова же моя роль в предстоящей кампании?

– Мне нужен яд, – без обиняков заявила Утта, – и я уверена, что он у тебя есть.

Петроний усмехнулся.

– Почему же?

– Потому что ты – римлянин, несмотря на то что верно служил моему мужу и теперь служишь сыну. Давай же не будем терять времени на препирательства. Ты же не хочешь, чтобы посланник с благой вестью вернулся в стан лангобардов?

– Нет, не хочу… И поэтому я дам вам одно средство… – Петроний скрылся за портьерой, разделявшей помещение на две части: спальню и гостиную. Гостиная служила Петронию и кабинетом, и своего рода приёмной. Его дочь проводила время в специально отведённой комнате подле покоев Кримхильды, а жена, утомлённая придворной суетой, предпочитала и вовсе не покидать своего поместья. Поэтому Петроний довольствовался видимым одиночеством. Впрочем, Утта прекрасно знала о слабости советника к одной из своих компаньонок. И отнюдь не осуждала их связи.

Наконец советник появился из-за портьеры. В руках он держал небольшой флакон с мутной жидкостью.

– Вот… – протянул он свою смертоносную ношу Утте. – От него нет противоядия. Смерть наступает без явных признаков отравления. Хорошо бы яд подмешать в пищу, особенно в вино.

Утта приняла флакон с замиранием сердца: вот она, смерть лангобардов! И свобода её дочери!

– Предположим, если лангобарды отведают отравленного вина за ужином… Когда… – голос Утты невольно дрогнул. Она умолкла.

– Когда наступит смерть? – помог ей Петроний. – Думаю, до утра они точно не доживут. Скорее всего, в полночь они умрут – просто заснут и не проснутся.

– Прекрасно! – уже с прежней уверенностью произнесла королева-мать. – Я не забуду о твоей услуге.

Петроний прижал к сердцу правую руку по римскому обычаю.

– Вы – моя госпожа, я верно служил королю Данкварту.

Утта при упоминании о муже невольно улыбнулась.

– Надеюсь, ты так же будешь предан и моему сыну…

– Не сомневайтесь, госпожа.

После вечерней службы в арианском храме в покои королевы-матери наведался Румольд. Утта предусмотрительно выпроводила своих компаньонок, правда, они и так догадывались о визите коннетабля. Что поделать: на каждый роток не накинешь платок. И прислужница, разумеется, проболталась. Компаньонки же решили, что госпожа решила наконец прервать траур по покойному королю и провести ночь в объятиях коннетабля. Почти все компаньонки одобряли выбор госпожи. Ведь Румольд как мужчина необычайно притягателен!

Коннетабль вошёл в покои королевы-матери. Она волновалась и оттого неспешно прохаживалась вокруг стола, на котором стояла небольшая шкатулка. Увидев Румольда, Утта остановилась и невольно напряглась.

Коннетабль догадывался: что-то случилось, если уж королева призвала его к себе, призрев придворные кривотолки.

– Моя госпожа… – тихо произнёс он и поклонился.

– Я ждала тебя, Румольд… Скажи, я всё ещё могу доверять тебе?

Коннетабль пристально воззрился на Утту: неужели она решится посвятить его в какую-то тайну?

– Да, моя госпожа. Я сделаю всё, что требуется, и умолчу о том, что узнаю.

Утта улыбнулась.

– Хороший ответ, достойный человека, занимающего столь высокий пост в королевской резиденции.

Румольд снова поклонился.

– Лошади – моё призвание…

– Ты прекрасно справляешься со своими обязанностями… – произнесла она, не решаясь перейти к сути дела. Румольд это чувствовал. Также он заметил, что Утта украдкой бросала взоры на ларец.

– Что в нём? – коннетабль кивком головы указал на ларец.

Утта вздохнула с облегчением и откинула крышку ларца.

– Подойти сюда, – повелительным тоном сказала она, и Румольд приблизился к ней. – Смотри… – указала она на содержимое ларца. – Вот письмо, оно предназначено для моей сестры Ульрики…

При упоминании Ульрики Румольд невольно ощутил волнение. Чувства, которые он упрятал так глубоко в душе, что они не беспокоили его долгие годы, внезапно всколыхнулись.

– Я увижу её? – спросил коннетабль.

– Да, и передашь ей это письмо… Вероятно, ты удивлён: отчего я не отправляю послание с римской почтой?..

– Я никогда бы не посмел задавать вам лишние вопросы, госпожа…

Утта кивнула.

– Я знаю. Но отвечу… Это письмо должно попасть только в руки моей сестры, потому как содержит тайну, касающуюся меня и Кримхильды.

Румольд насторожился.

– Признайтесь, госпожа, что-то случилось?.. Если это так, я помогу вам… Сделаю все, что в моих силах! – с готовностью заверил коннетабль.