Мама-утка стояла рядом и беспокойно покрякивала, волновалась.

– Похожи на гадких утят, – сказала Даша. – Липкие такие.

– Ничего, скоро обсохнут и станут пушистенькие, – ответила бабушка и постучала в последнее яичко. – Смотри-ка!

Даша поглядела, а там не утёнок, а цыплёнок! Как так?

– Это глупая курица Чернушка высиживала-высиживала себе цыплёнка, а потом устала и пошла прогуляться, – объяснила бабушка. – И, чтобы цыплёночек не замёрз, пришлось положить яйцо под утку.

Чернушка в это время ходила рядышком и поглядывала одним глазом, что творится в утином гнезде. Хохолок у неё повис. Наверное, она уже пожалела, что бросила своё яйцо без присмотра. Она хотела подойти поближе, но утка её не подпускала.

– Эх ты, дурочка, – сказала курице Даша. – Утка научит твоего цыплёнка плавать, и он станет капитаном корабля, а ты будешь жить одна-одинёшенька!

Чернушка обиженно кудахтнула и вышла из курятника. А что теперь обижаться, сама виновата.

Утята и цыплёнок быстро обсохли и стали очень хорошенькими. Они ходили следом за мамой-уткой, и первым шёл цыплёнок. Если над двором начинал кружиться беркут, цыплёнок помогал утке загонять утят в высокую траву. Когда нужно было заходить на ночь в специальную клетку, чтобы чужие коты не утащили, утячий цыплёнок, действительно – капитан, указывал путь своим плоскоклювым братьям. Утка заходила последняя, проследив, чтобы никто не отстал. Она, кажется, и не подозревала, что один её ребёнок совсем не походил на остальных.

– А вот если бы тебе положить крокодилье яичко, – размышляла Даша, – ты бы воспитывала крокодилёнка? Или черепаховое. Ещё змеи тоже из яичек вылупляются.

Но утке были совершенно неинтересны Дашины размышления: она прекрасно понимала, что пищал на своём курином языке её приёмный ребёнок, а цыплёнок хорошо разбирался в утином кряканье. Илья тоже сначала с интересом наблюдал за малышами. Он даже поймал одного утёнка, чтобы погладить. Но тот с испуга какнул ему в руку.

– Зачем? – огорчённо спросил он утёнка, разглядывая ладошку. Тот ничего не ответил и быстренько убежал.

– Зачем-зачем? Уж точно не для красоты! – рассмеялась Даша и сказала по-папиному: – Скорее, такова жизнь!

Тогда Илюша вытер руку о шорты и отправился в огород. За ним побежала Вертушка. Вообще-то шёл он на горох, но вдруг заметил по пути птичку, которая залетела в малину и там спряталась.

– Тю-тю! – сказал Илюша, мол, птичка спряталась, и пошёл к малиннику. Малина была высокая и колючая.

– Лючая, – прокомментировал Илюша, потрогав веточку. Вертушка согласилась и уселась на тропинке. Но не выросли ещё такие колючки, сквозь которые не пробрался бы этот мальчик. Илюша был худенький, как вьетнамский палочник, и ловко проскальзывал между ветвями. Уже через шаг малинник сомкнулся за спиной, и Илья оказался в настоящем лесу. Лес был светлый, и кругом висели сочные крупные ягодки, которые нельзя было не сорвать и не попробовать. Илюша уже забыл про птичку, как вдруг что-то зашуршало, птичка взлетела над малиной и тревожно заприсвистывала.

– Тичка, – позвал её Илюша. Он опустил голову и увидел перед собой маленькое гнёздышко. Гнездо было подвешено прямо между веток малины. И в гнезде сидел большой пятнистый птенчик с широко разинутым оранжевым клювом.

– Мой! – радостно крикнул мальчик.

В это время Илюшу уже разыскивали по всей усадьбе.

– Как же так, бросили ребёнка, – ворчала бабушка, заглядывая в подпол и погреб. Но крышки были плотно закрыты: ребёнку не пробраться.

– Он только что тут был, – оправдывалась мама. Она уже обежала огород и заглянула в бабы-Анин сад.

Дедушка молча побежал к реке. Но ворота на заднем дворе были заперты, а щели между штакетинами забора узкие, что даже тоненький Илюша не смог бы между ними протиснуться.

Папа посмотрел на чердак, заглянул в баню, обежал вокруг дома.

– Потеряли, – сказала Даша. – Теперь его кто-нибудь подберёт. Коровы, например. Или волки. И он уже нас не будет узнавать, будет думать, что всегда с ними жил. И забудет, как по-русски разговаривать, будет только мычать.

– Действительно, что же мы его не помычим, то есть не покричим, – опомнился папа.

Все стали звать Илюшу. А Даша на всякий случай попробовала позвать его на иностранном языке: по-коровьему и по-волчьему, вдруг он уже разучился понимать по-человечьи.

На Дашин вой прибежала Вертушка.

– Откуда, откуда она прибежала? – спросила мама. – Там и Илюшка должен быть!

– Вертушка, ищи!

– Ищи! Где Илья?

Вертушка радостно вертелась под ногами, виляла хвостом и повизгивала. А потом побежала к малине. Не потому, что поняла приказ, а просто первая увидела выходящего из зарослей мальчика. Илюшка нёс в руках гнездо и приговаривал:

– Тичка! Тичка!

Все бросились посмотреть птичку, ну и обнять ребёнка тоже.

– Всё-таки нашёл! – удивился дедушка. – Это кукушонок. Кукушки – странные мамаши, вроде нашей Чернушки. Подбросила кукушка яйцо в чужое гнездо, и вот соловьи вынуждены его кормить. Мы стараемся это место стороной обходить, чтобы не мешать им.

– Наверное, у кукушки работы много, – предположила мама.

– Нужно его назад вернуть, – сказал папа. Но Илюша даже не стал интересоваться зачем, а сразу закричал:

– Мой! Мой!

И Даша тоже стала просить оставить им кукушонка, она даже согласна была ему червячков и мошек ловить, ведь соловьям трудно, они такие маленькие, а кукушонок огромный.

– Ну конечно! А потом ты его летать научишь, – не соглашалась мама. – И подумай, как огорчится мама-соловьиха, которая сейчас его кормит. Он же для неё как сын родной. Тебе бы хотелось, чтобы Илюшку у нас кто-нибудь украл? Или тебя?

Конечно, Даша не хотела жить ни в какой другой семье, поэтому тоже стала уговаривать Илюшку отдать гнездо.

– Смотри, там машинка выросла! – схитрила она. – Пойдём сорвём её!

Илюшка за машинку всё что угодно может отдать. Он передал дедушке гнездо с птичкой и пошёл искать машинку. Но на месте деревянной ложки выросло целых две новеньких, расписанных под хохлому ложечки. Никакой машинки там не было. Как, впрочем, и барабанной палочки.

– Кто-то всё же мой урожай ворует, – задумалась Даша.

– Зачем? – поинтересовался брат, а потом вспомнил про машинку и пошёл в песочницу. Ему уже надоело возиться со всевозможными птицами, и Илюшка даже не заметил, как соловей вернулся в малину и принёс кукушонку мотылька.