Впрочем, у самого Туризинда воровка не вызывала больших симпатий. Пару раз его тоже обчищали проститутки. Правда, он тогда был не околдован, а просто-напросто сильно пьян. Но все равно он помнил острое унижение, которое ощущал, проснувшись наутро с головной болью и пустым кошельком, а то и вовсе без кошелька.

– Он схватил ее, как была, голую, и, не позволив ей даже набросить на плечи плащ, потащил в город. Стража у ворот пришла в неописуемый восторг, когда заметила эту парочку. Стражник показал бумаги от герцога, так что его вместе с арестованной впустили внутрь. Опасаясь, как бы она не применила свои чары и не спаслась, человек герцога повесил ей на шею свой амулет – тот самый, что разрушил ее волшебство. Когда она почувствовала прикосновение амулета к своей голой коже, она завизжала. Она корчилась от боли и орала, как сумасшедшая, так что, в конце концов, стражники завязали ей рот и набросили ей на лицо мешок из дерюги. Но одеться ей так и не позволили.

– Давно это произошло? – спросил Туризинд.

– Ее схватили почти одновременно с тобой, – ответил Конан, осклабясь.

Это сравнение почему-то сильно не понравилось Туризинду. Как будто одновременный арест – хотя и в разных городах – устанавливал какую-то странную связь между проституткой-воровкой и бывшим капитаном наемников, убийцей господина Легера.

С точки зрения Туризинда, убивать – занятие почтенное, а морочить людям голову и красть у них деньги – весьма и весьма непочтенное. А Конан, кажется, считал Туризинда и эту девку ягодами одного поля. Непонятно зачем, Туризинду захотелось разубедить своего спутника. Но он не знал, как это сделать.

Конан видел, что его спутник втайне злится и с трудом сдерживает ярость. Видимо, поэтому киммериец и ухмылялся во весь рот.

– Ну вот, кончилось тем, что нашу красавицу, как была, с кляпом во рту, с мешком на голове и амулетом на шее, выставили у позорного столба. Ее приводили туда утром под усиленной охраной и приковывали. Весь день горожане – и все желающие – могли любоваться ее телом. Женщины бросали в нее грязью, дети глупо хихикали, мужчины же, как мне передавали, старались не подходить близко. Потом это всем надоело, и на нее перестали обращать внимание.

– Если она успела всем надоесть, то почему же столько народу валит поглазеть на казнь? – спросил Туризинд. – Что они, не видели, как людей вешают?

– Ну, это же простой расчет, как это называется у цивилизованных людей, – протянул Конан. – Городские власти Юваума не вчера родились. Они знают, как привлечь народ на ярмарку. Ведь все доходы от этого ареста и казни идут в городскую казну. Сам подумай. Сперва все валом валили полюбоваться на тело знаменитой шлюхи, которая так бесцеремонно грабила мужчин. А теперь, когда ее тело перестало быть новостью, отцы Юваума решили продать то, что приберегали напоследок: ее лицо. Лица-то нашей красавицы никто прежде не видел!

– Ловко, – восхитился Туризинд. – Стало быть, они продают ее по частям.

– Да, – жестко подтвердил Конан.

Его хорошее настроение куда-то улетучилось.

– Тебе ее жаль? – поразился Туризинд.

– Ни в малейшей степени, – отрезал Конан.

Туризинд подумал, покопался в своей очерствевшей душе и не без раскаяния обнаружил полное отсутствие сострадания. В этом они с Конаном были на диво похожи, и Туризинду почему-то сделанное открытие было неприятно.

– Стало быть, мы зайдем в Юваум – посмотреть на лицо и тело преступницы, а заодно насладиться ее казнью? – уточнил Туризинд. – Ну и прикупим сладостей на ярмарке, чтобы не так; скучно было. Я правильно тебя понял?

– Возможно, эта женщина была бы нам полезна, – сказал со вздохом Конан. – Рикульф советовал присмотреться к ней…

– Полезна, как ядовитая змея, – сказал Туризинд. – Но змею можно, по крайней мере, посадить в мешок, а куда ты денешь шлюху с ее магией? Она обворует нас в любой момент – и была такова.

– Для начала нужно подумать о том, как спасти ее от смерти, – сказал Конан.

* * *

Юваум вскоре показался из-за холма: это был небольшой нарядный городок, разубранный в честь праздника флагами. Люди непрерывным потоком вливались в широко открытые ворота.

– Ворот двое, – сказал Конан, обращаясь к Туризинду. – На закате и на восходе. Впрочем, если ты бывал здесь, то знаешь.

– Я бывал здесь, но не помню… – Туризинд вздохнул. – В те времена меня совершенно не интересовали ворота Юваума. Я был здесь с большой армией. Мы набирали добровольцев.

Конан сморщил нос.

– Ненавижу наемную сволочь, так что избавь меня от подробностей.

– Да ладно, – примирительно махнул Туризинд. – Нам ведь с тобой еще столько дел предстоит совершить! Давай будем друзьями.

– Мы прекрасно можем совершать дела, не будучи друзьями, – возразил Конан, как будто совершенно не уловив иронию в тоне Туризинда. – Да будет тебе известно, лучше всего мне работалось с людьми, которых я терпеть не мог.

– У тебя извращенный взгляд на жизнь.

Конан пропустил это замечание мимо ушей.

Они въехали в город и двинулись, прокладывая себе дорогу сквозь толпу, к площади. Лошади шли шагом, беспокойно поводя ушами.

Конан сказал:

– Оставь лошадь на попечение какого-нибудь местного ребенка. Дай ему монетку и пусть подержит твоего коня. Постарайся, чтобы это было шагах в десяти от помоста, не дальше. Я буду ждать здесь. – Он прищурился, оценивая расстояние. – Шагов тридцать. Неплохо. Когда ее выведут, пробейся к самому помосту. С твоим ростом это будет не очень трудно. Дождись, чтобы её вздернули. Ты хорошо умеешь метать ножи? Перебей веревку и хватай тело. Тебе нужно будет добраться до лошади, а дальше скачи ко мне – дави людей, если понадобится. Ты понял?

– Понял почти все, – сказал Туризинд. – Осталось неясным последнее: для чего нам эта гадюка?

– Я принял решение, – ответил Конан не без высокомерия. – Ты не обязан понимать все. Освобождаю тебя от тягостной обязанности думать.

– Ну, хорошо, – продолжал упираться Туризинд, – а если нас схватят?

– Если такое случится, нас все равно не повесят сразу. У них только одна веревка заготовлена, – успокоил его Конан. В синих глазах кимммерийца появилась насмешка… – Да и ту ты перережешь. Так что нас потащат к начальнику стражи. А там я сумею уговорить его. Хотя был бы лучше, чтобы все произошло именно так, как я сказал: отчаянная вылазка, чудесное освобождение и всеобщая паника. Тогда девица будет нам доверять. Да и страже в Ювауме совершенно незачем знать о том, что столица затевает какую-то авантюру, для которой требуются люди с… э… нестандартными способностями.

Было очевидно, что выражение «нестандартные способности» он выучил совсем недавно и втайне порадовался тому, что ловко ввернул новое словцо.

– Тайная стража герцога хочет воспользоваться запрещенной магией и для этого затевает освобождение осужденной преступницы? – Туризинд, казалось, не верил собственным ушам.