— Милая история…

Сознает ли он, что его палец описывает круги вокруг ее соска? Она попыталась остановить его руку, но добилась лишь того, что сосок оказался между двумя пальцами, а ладонь плотно накрыла грудь. Джей наивно понадеялась, что из-за мозолей Люк не почувствует, как от его прикосновений затвердели соски.

— Я не хочу заменить тебя хот-догом…

— Еще более мило, — сказала она, но сарказм потерял всю силу, так как сопровождался возбужденным дыханием.

— Я подумал, — сказал он, расстегивая пуговицу на ее блузке, — возможно, нам следует переспать… Или спать… И сделать это нашей системой…

— Нет, — только и сказала Джей. Кто бы подумал, что в Денвере она славилась умением вести перекрестный допрос?

Он расстегнул вторую пуговицу, поглаживая ей грудь.

— К концу третьей недели мы осточертеем друг другу… — Третья пуговица, а за ней и четвертая были расстегнуты. — Мы так надоедим друг другу, что, если ты будешь стоять передо мной совсем голая, вертеть задом и гладить свои груди, у меня даже не повысится давление.

Люк провел ладонями по соскам и скользнул по плечам, незаметно освобождая Джей от блузки. Он обнял ее одной рукой за плечи, другой за талию, и его губы прижались к бьющейся жилке на шее.

Ее протест слабел. Гори оно все синим пламенем! Да, она проповедовала аккуратность и умеренность. Сверхдоза может убить. А сверхдоза Люка Ремингтона излечила бы и юношескую инфантильность… Он дразнил ее. Она безумно хотела его. Они были женаты. И могли спать в течение трех коротеньких недель. Это не смертельно. Она потом все равно выйдет замуж за Бартона. Бартон… Неожиданный холод охватил ее. Она тряхнула головой и оттолкнула Люка Ремингтона.

— Нет! Ты сводишь меня с ума. У меня нет сил бороться с тобой. Я не понимаю, почему ты так возбуждаешь меня. Что мне делать, чтобы не страдать? — произнесла она с мучительной искренностью. — Но я намерена бороться. И правила буду диктовать я!

Схватив блузку, она, застегиваясь на ходу, решительно пошла к дверям кабинета, демонстрируя все чувство собственного достоинства, какое только могла в себе найти.

— О'кей. Поиграем по твоим правилам.

Она оглянулась. Его взгляд сказал ей, что он хочет ее, что понимает, что и она хочет его, но готов подождать.

Джей могла тут же броситься в его объятия, но сдержалась и сказала:

— Мы играем по моим правилам с сегодняшнего дня и все три недели!

Люк встал и с надменной улыбкой приблизился к двери, у которой стояла Джей, вцепившаяся в ручку. Он провел рукой по кружевам, которым был обшит ее цвета морской волны бюстгальтер, и низким, хриплым голосом сказал:

— Вот что, О'Брайен. У тебя по-прежнему хороший вкус на нижнее белье. — Его прикосновение опалило ей кожу. — Если когда-нибудь моей жене захочется занять свое место со мной в постели, дверь будет открыта.

Джей спаслась бегством в свою спальню. Ей хотелось бы забыться сном, но сон не шел. В Денвере она привыкла к звукам, долетающим с улицы: транспорт, музыка из кафе, хлопанье автомобильных дверок, даже лай собак, — все это убаюкивало ее. Здесь же непривычные скрипы и трески старого дома заставляли Джей вздрагивать под слишком теплым одеялом.

Фотография в посеребренной рамке, стоявшая на комоде, попалась ей на глаза. Бартон и Керри позировали на ступеньках здания Национального конгресса в Денвере. Они принужденно улыбались. Печаль омрачала их лица. Взгляд Бартона, одновременно грустный и пристальный, казалось, был направлен прямо на Джей. Ей показалось, что эхо голоса Александра зазвучало в комнате. Джей тряхнула волосами. Ощущение прошло.

Присутствие Люка в комнате напротив не имело никакого отношения к бессоннице, так думала Джей. Нет, только жестокий человек мог бы заснуть после рассказа бедной Птахи! Однако когда Джей закрывала глаза, ей грезилась отнюдь не Птаха. Поднялся сильный ветер, засвистел вокруг дома, в карнизах и дымоходах, предсказывая перемену погоды.

Или он подтрунивает над Джей?..

Свет пробивался сквозь ветхие занавески. Джей удивилась тусклому освещению и, взглянув на часы, подумала, что в это время могло быть и светлее. Она высунула ногу из-под одеяла, но, едва коснувшись пола, отдернула ее: холодно. Все же Джей поднялась, подошла к окну и раздвинула шторы. Мир белого безмолвия приветствовал ее. Снегопад не только поглотил солнечный свет, но и постройки, деревья, превратив дом в остров, отрезанный от остального мира. Значит, знакомство с ранчо придется отложить до лучших времен. Джей снова забралась под одеяло. И тотчас раздался негромкий стук в дверь.

— Входи! — сказала Джей, натянув одеяло до подбородка.

— Пора завтракать! — с порога заявил Люк. — Ты — кухарка. Или забыла?

— Я стану кухаркой, когда поднимусь. Такой снег, Люк, не хочется ничего делать. Возвращайся в постель.

Люк вошел в комнату.

— Здесь не город. Тут не откладывают работу из-за снега. Коровы и лошади имеют привычку есть 365 дней в году.

— Это их проблемы. — Джей повернулась к нему спиной. — Иди к ним, пусть они поделятся завтраком с тобой.

— Вставай, кухарка, пойдем!

Люк потянул с нее одеяло, Джей крепко вцепилась со своей стороны и приготовилась к сражению. Но Люк вмиг сдернул его, а вместе с одеялом и Джей полетела на пол.

— Чтоб тебе провалиться! — злобно крикнула Джей, выпутываясь из одеяла. — Я могла себе что-нибудь сломать.

— Надо было вставать.

— А может, я не хочу! И не вздумай заставлять меня. Захочу, буду спать хоть здесь, на полу, пока сама не решу, что пора подниматься.

— Отлично, но только со мной, — ухмыльнулся он.

Теплый взгляд Люка разогнал мурашки на ее коже. Она проследила за его взглядом. Господи… Падая, она запуталась в собственном сиреневом неглиже, которое теперь завернулось вокруг бедер, а тонкие бретельки съехали, обнажив розовый сосок. Смутившись, Джей поправила рубашку и попыталась сесть. Это оказалось непросто потому, что Люк мешал ей, наступив своим проклятым ботинком на длинный подол.

— Может, подвинешься? — спросила Джей сквозь зубы.

— Мне и так неплохо.

У Джей было четыре брата, общение с которыми научило ее одной вещи: ум и смелость всегда побеждают грубую силу. Сделав несколько едва уловимых, быстрых движений, Джей, как змейка, выскользнула из шелка рубашки. Во всем великолепии наготы она направилась к стенному шкафу и достала из него купальный халат. Ловко в него укутавшись, Джей мелкими семенящими шажками пробежала в ванную комнату, оставив Люка ошеломленно стоять над ее шелковым бельем.

Снегопад затих, солнце вырвалось из облаков. Снежная морозная пыль искрилась в солнечных лучах, двор сиял, словно засыпанный алмазами. Джей пробиралась к амбару через сугробы, доходившие ей до колен, по следам Люка, старательно ставя ногу точно в отпечаток ботинка. Мороза она не боялась. Повезло, что она не стала спорить и надела лыжные брюки вместе с овчинным тулупом дяди Люка, который свободно висел на ней, хотя она поддела еще два свитера и теплую рубашку. Пушистая шапка-ушанка венчала сей супермодный наряд. Ничего, думала Джей, коровы ничего не смыслят в моде, а кроме коров я вряд ли кого-нибудь встречу.