Он постоял, словно хотел добавить еще что-то, но ничего не сказал и вышел, не попрощавшись.

Скалли осталась созерцать ручку захлопнувшейся за ним двери. Мысли путались, в голове царил совершено непривычный для нее, Дэйны Скалли, хаос. И единственное, что ей удалось поймать и рассмотреть из всей этой мешанины, удивило ее, пожалуй, даже больше, чем назначение Доггета.

Надежда. Впервые с тех пор, как начался этот кошмар, в сердце толкнулась надежда — не та, умирающая, из последних сил цепляющаяся за жизнь надежда отчаяния — нет, просто светлый проблеск и еле сдерживаемое облегчение оттого, что наконец-то у нее появился союзник. Сильный и надежный. Вместе они обязательно найдут Молдера.

Обязательно найдут.

Боль…

Боль перекатывается под черепом, словно огромный чугунный шар. Гудит в висках, отдается в затылке. Боль с неравномерными промежутками каленой иглой прошивает позвоночник, и тогда тело пытается выгнуться дугой, но что-то его держит. Не пошевельнуться. Даже кончиком пальца не двинуть. Да и есть ли у него еще пальцы, руки, ноги? Голову тоже не повернуть. Что-то растягивает кожу щек — собственное лицо кажется огромным, плоским и горячим, как блин.

Кроме боли, был только страх. Он пытался гнать его, но страх не желал уходить. Страх бродил вокруг — на краю сузившегося поля зрения медленно и неестественно, ломаными, но в то же время плавными движениями, как в ночном кошмаре, проплывали неясные темные силуэты.

Только теперь у них были лица. Человеческие лица, и от этого почему-то было еще страшнее. Может, потому, что лица эти казались знакомыми, но он никак не мог их вспомнить — мешала боль.

Один из черных людей подошел совсем близко, заглянул ему в глаза. Это лицо он тоже знал — почти лишенная мимики холодная маска, ледяные серые глаза, высокий лоб, тяжелая челюсть. Это была Смерть. Она всегда была рядом. Ходила кругами, иногда — приближалась и заглядывала в глаза. Когда-нибудь она примется за него всерьез.

Нет, нет, не надо, не хочу! Спасите, выпустите меня, дайте жить, дышать, быть собой!..

Скалли!!!