А вокруг, вокруг него, конечно же витают драконы с эмоциями, окружают стены, кричат звуки из фильмов ужасов, а город-мирах уже горит в огне. Цели нет. Смерть кругом. Мёртвые с косами стоят. И всё смешано с собственными галлюцинациями и выводами об этом месте, под названием жизнь.

И не уйти, не убежать, ни победить. Это и есть конец.

Но во всем этом это одно общее.

И вы можете видеть это: старые решения, которые тащатся из прошлого и прошивают человека на вылет.

Потому что все они, эти старые идеи, попросту не имеют даты.

Люди очень часто говорят что-то вроде «Денег нет» и такое решение датировано как «Нет времени». А потом говорят, «Деньги есть» и это тоже без времени.

Ну и как оно останется в прошлом? Никак. Вот и тащится, как консервные банки на хвосте.

Но добавим еще соли на рану. Если многие решения человек не помнит, он не может их отменить или заставить уйти в прошлое. То есть, не может ничего с ними сделать и тогда они становятся его хозяевами.

Это и есть объяснение деградации человеческого существа.

И не только в области денег.

Деньги же, как вы видите, лишь кусочек всего этого.

Следовательно, что нужно сделать?

Узнать это прошлое. А затем послать его обратно, откуда оно и пришло. И только сознание может датировать то, что не имеет дат. И, на радость всем нам, именно сознание может управлять бессознательным.

И бессознательное, наш Джинн, только этого и ждёт.

Уже.

Некоторые специалисты совершенно справедливо считают, что в детстве зарыт настоящий монстр, который портит всю жизнь. Всем и всегда.

Это только кажется, что детство такое веселое и наивное. Потому, что ваше сознание хочет помнить только эти моменты. Но есть огромная черная дыра из тех записей, которые сознание не помнит. Его не было в те времена!

И там захоронено огромное количество отходов жизнедеятельности, что этого хватит сполна, чтобы покалечить всё будущее ребенка. И это так. И это – детство.

Зря вы думали, что там только птички, игрушки и беззаботность. Там еще есть и желания. Наблюдения. Потери. Переживания. Слёзы. Интриги. Угрозы выживанию. В том числе себе и родителям. Много опасностей. И куча… нет, гора из прямолинейных, окончательных и бесповоротных решений. Решений в духе: это так и точка! Ох, сколько же зла такие решения принесут… Это гвозди в гроб.

Добро пожаловать в детство, с черного входа.

* * *

«Уважаемые пассажиры. На нашем судне имеются средства связи с вашими родными и близкими, которые остались на поверхности планеты Земля. Вы можете ими воспользоваться.

При общении с Землёй, пожалуйста, учитывайте следующие важные правила общения: не пугать родных сообщениями, чтобы вы находитесь в миллиардах световых лет от дома; не пугать их сообщениями, что вы вернётесь другим человеком, которого нельзя будет узнать; не делиться с ними тем, что вы видели в процессе всего нашего полёта.

Пожалуйста, позаботитесь о том, чтобы не оставлять эмоциональные отпечатки в их нежном подсознании.

Спасибо за ваше понимание.

Вы можете использовать переговорные устройства в любое время».

* * *

Много лет тому назад.

– Мама, мама, ты куда пошла? – спрашивает малыш, бегущий вслед за уходящей матерью.

– Я в магазин, скоро вернусь, – отвечает та.

– Мама, не уходи, – молит человечек, чувствуя, что отпускать её сейчас нельзя.

– Я скоро вернусь, ты же хочешь конфетку? – чтобы не ранить ребенка соврала мать, – Иди домой, там наш котёнок совсем один остался, о нем кто-то должен позаботиться. Кто, если не ты?

– Ты скоро вернёшься?

– Не успеешь заметить, я мигом.

И не вернулась.

А обещала.

По дороге её сбил автомобиль.

Нет, вы не беспокойтесь. Она выживет, потому всё это вымысел. Успокойтесь. Но для малыша тут виден сразу комплекс травм и однозначных решений без дат.

Мама обещала – мама не выполнила. Комплекс из разрывов шаблонов, то есть не выполненные обещания святого для него человека.

Угроза жизни для мамы. А мама для ребенка – это его бог. Значит бога можно убить. Значит маму можно потерять. И кто-то другой может мою маму тронуть и забрать. Ах он, тварь! Я вырасту и убью его!

Эмоции. Страх потерять источник выживания. Угроза выживанию двух персон: матери и лично ребенка. Страх будущего. Придется брать ответственность, а её брать не хочется, когда есть мама. И так далее. Тысячи решений в минуту. И все они подобны этим: все люди – зло. Раз кто-то может маму могут обидеть – значит могут и меня. Значит любой может, значит люди – зло! Есть вероятность, что маму тронут, надо защищаться! А если так, значит этот мир не совершенен. А я не могу защитить маму ЗАРАНЕЕ. А если мама умрёт – то умру я. Вот так сильно я ей люблю. И так далее. И это только крупица всего.

– Мама, ты только не умирай!

Почему? Потому что тогда умру я.

Бац! И теперь точно есть связь.

Но как жить дальше, когда мама умрёт? Получается, что никак. И страх потерять маму преследует. И вот мама уже старая. И шестидесятилетний ребенок вокруг её крутится, чтобы она не умерла. Вместо того, чтобы пойти, забрать с обочины миллион тонн золота и подарить их матери, чтобы та почувствовала любовь!

И это лишь одно старое решение, которое пришивает их.

Полсотни лет назад всё прошло, но оно всё еще приковывает человека к маме, из-за страха, что она умрёт.

Но все мы прекрасно знаем, что когда-либо все умрём. Это неизбежно. Но в этих случаях мы видим, что всё это маскируется, закрывается, но причина – в решении. А точнее – в создании связи типа «Умрёт она» = «Умру я».

Страх, что мама умрёт, барьер, не дающий маме умереть, иначе тогда умрёт сам он.

Ужасающая ошибка. Связка, старое РЕШЕНИЕ, убивает их обоих раньше. И, вероятно, убьет их вместе. Мама уйдет, и ребенок ляжет рядом в самое короткое время. И автору этих строк известны подобные случаи.

Самые жесткие решения, как можно понять, находятся в очень юном возврате. И детство – это огромная и очень заряженная эмоциями область.

Она заслуживает отдельной книги, чтобы описать её как можно более полно. Ведь столько всего происходит в детстве, что лучше бы это не происходило никогда.

Но на самом деле важнее не события, не происшествия. А горячие, опалённые огнём решения. Те, которые были сделаны были внутри этих событий. Мгновенно и навсегда. Они приняты, как нечто фундаментально важное.