Её грудь была белой, не такой, как у персидских или османских женщин, тело было мягким, как тело девочки. Она, закатив глаза скакала на нём, распространяя вокруг себя запах гвоздики, розовой воды и ещё чего-то кислого. Она не сняла полностью одежду, поэтому Нусрет-паша не видел её лона, она прикрыла его живот своей чадрой. Пока она скакала на нём, что-то мягко ударялось о живот паши, когда же он случайно приподнял её чадру, то увидел мужской член. Паша даже не успел крикнуть, как вокруг его шеи завязался шёлковый шнурок. Теперь он понял, что этот непонятный, кислый запах был запахом мочи.

– Между Солнцем и Луной проходит тонкая граница в полсекунды полёта, это границу можно пересечь, но только в одном направлении. От Солнца к Луне, но никак иначе. Нужно было бежать на Запад, Нусрет-паша. От османского полумесяца нужно было бежать не в Иран, не к Солнцу, а хотя бы в сторону Дубровника или Шкодера. А там и до Венеции недалеко. Ты выбрал неправильный маршрут, Нусрет-паша. А убить тебя приказали за то, что ты казнокрад и не поделился с Великим визирем, – сказал шайтан и лизнул лицо задыхающегося паши длинным змеиным языком.

На следующий день хозяин караван-сарая пошёл будить повара и нашёл того мертвым и залитым своим же семенем так обильно, как будто он всю ночь сношался с целым гаремом. На его шее был след от шнурка, но самого шнурка не нашли. А через неделю Коста-бей в Фанаре получил письмо из Тебриза со шнурком и сдачу в несколько акче – за то, что работа принесла шайтану не только деньги, но и удовольствие.

Домашнее чтение

Арчет

Иллюстрация Ольги Тамкович

А. Алая буква

Наверное, вы не читали эту книгу. А если читали, мой вам привет. В ней рассказывается о том, как женщину все презирали за адюльтер. Но она знала, что вела себя правильно, потому что любила этого человека. У меня всё было наоборот. До шестнадцати лет меня насиловал отчим, и все вокруг считали, что лучше этого не замечать.

Б. Букварь

Я росла без компьютера и считала это нормальным. Связи с окружающим миром не было вообще. Сейчас я понимаю, что вышло так не случайно. Сергей Валентинович (так зовут моего отчима) специально ограничил контакты с людьми, чтобы я жила в мире, все правила которого придумывал он.

Например, я была уверена, что учусь дома, потому что меня стыдно отпускать к другим детям – настолько я глупая и бездарная. На самом деле после четвёртого класса я сдавала школьную программу экстерном.

Я могла бы до сих пор жить в выдуманном мире. Сергей Валентинович очень умный. И хитрый. Он сделал только одну ошибку. Не отнял у меня букварь вовремя.

В. Властелин колец

Конечно же, у меня не было ни телефона, ни планшета, ничего в этом роде. И я не знала, что вокруг «Властелина» огромное количество людей, которые буквально живут в Средиземье.

Но это не мешало мне стремиться туда. Одна из немногих вещей, которые я помню о матери – запах, почему-то персиковый, большие ласковые ладони и голос. Ну… мамин голос. Она читала мне «Властелина колец» вслух. И когда я немного выросла, я тоже захотела прочесть Толкиена. Это всё, что у меня осталось от мамы. Я не помню её лица.

Г. Герой нашего времени

Главный герой показался мне очень похожим на отчима, каким он должен был быть лет десять назад. Поэтому я так и не смогла ощутить к нему сопереживание. Не поймите неправильно, на тот момент я считала Сергея Валентиновича богом. Даже не так – Богом. Жестоким, не очень умным, и только ему было ведомо, как ПРАВИЛЬНО жить. Сопереживать ему я не могла. Но…

Ветхий Завет велит убивать камнями за одежду из разных тканей. А если голоса в голове сказали тебе порешить сына Исаака, значит судьба такая. Так что Иисусу я сопереживала всегда. Ему не повезло с папой.

Вы, наверное, не понимаете, что происходит? В комнате, где я суммарно провела взаперти пятнадцать лет из шестнадцати, был книжный шкаф. Огромный, вместе с книгами он весил, наверное, тонну. Его было невозможно не то что сдвинуть, а даже поколебать. Глыба.

А это мой читательский дневник, как я его себе представляю. Всё детство книги были моей единственной связью с миром вне комнаты.

Д. Джек Лондон

Иногда я думаю вот о чём – ведь это были его книги, отчима. Ну или его отца, моего дедушки. Так или иначе, кто-то из них с удовольствием читал Джека Лондона. Как можно переживать за персонажа, который совершенно на тебя не похож? Читать о том, как смелые и добрые люди покоряют Северный полюс, а потом бить жену?

Или персонажи Лондона тоже плохие? Или мой отчим на самом деле хороший? Ну, это точно нет. Но разве можно сопереживать герою книги неискренне? Кому тут врать, – Лондону?

Е. Если

В основании шкафа лежало много журналов, больше художественных. От какой-то советской «Крестьянки» и «Звезды» до «Литературной газеты». Но мне больше всего запомнился журнал «Если». Это были фантастические рассказы, и я помню, как не понимала многие из них. Почему? Потому что они рассчитаны на людей, которые живут в обыкновенном мире и сравнивают всё с ним. А я жила в мире, который выдумал Сергей Валентинович.

Его любимой фразой было «Я – последняя буква алфавита». Со временем я выработала язык, в котором не было высказываний от первого лица. Наверное, психологам и лингвистам это бы очень понравилось.

Ё. Ёмкостные преобразователи

В моей комнате, а значит, и в нашем доме не было технической литературы. Не знаю, как приблудились эти «Преобразователи», но это была одна из первых книг, которую я попробовала прочесть. Потому что она была тонкая и там было много картинок. Совершенно мне непонятных, конечно. Но всё равно я была поражена. Где-то есть люди, которые занимаются вот этим. Наверное, они совсем не такие, как я. Я – пустое место. Ненужная ёмкость, которую не преобразовать.

Ж. Жюль Верн, собрание сочинений

Как ни странно, эти книги (красивые тома с золотыми буквами на обрезе) напрямую ассоциируются у меня с «Преобразователями». Помню, меня очень впечатлил Сайрус Смит из «Таинственного острова», который разводил огонь с помощью стекол от пары часов. Я ничего не знала о науке, но чувствовала, как