- Нравится? - с надеждой спросила Галина.

Всеслав пожал плечами:

- Вроде ничего. Главное, чтобы вы сошлись характерами. Как вам с Наной жилось?

- Нормально, - сказала Галина и достала из кармана спортивных штанов сигарету. - Если хотите, можете курить.

Она прислонилась спиной к дверному косяку, затянулась, выпустила дым из сложенных колечком губ. Галина имела обыкновенное, ничем не примечательное лицо, русые волосы, забранные в хвост, плоскую фигуру. Бесформенная рубашка и просторные штаны скрывали ее худобу, которая угадывалась по выпирающим ключицам, тонкой жилистой шее, впалым щекам.

- Давайте сядем, - предложил сыщик, опускаясь на диванчик. - А то вы стоите, я буду сидеть - неловко получится.

Он тоже закурил.

- Не церемоньтесь, - отмахнулась Пашина. - Я целый день сижу.

- Расскажите мне о Нане, - вдруг попросил гость.

Девушка настороженно посмотрела на него, поперхнулась дымом.

- Зачем?

- Понимаете, я тайно влюблен в нее. Собираюсь ухаживать.

- За Наной? - кашляя, подняла брови-ниточки Галина. - Бесполезно.

По-видимому, не только толстушка Сорокина не имела понятия о замужестве подруги, но и соседка по квартире ничего не знала. Интересная девушка эта Нана!

- Вы меня пугаете. Почему? - изобразил огорчение Смирнов. - У нее кто-то есть?

- Мужчина? - усмехнулась Пашина. - Вряд ли. Нана - недотрога! Редко какому мужчине придет в голову за ней приударить. Она одним видом замораживает сильный пол: пара взглядов, и вместо молодого человека - ледяная глыба. Святую деву из себя строит! Или просто дура. Есть такие женщины, возомнившие о себе бог знает что! Нана - самый яркий образец из всех подобных задавак, каких мне доводилось встречать.

Негодование Галины по поводу бывшей соседки могло быть вызвано комплексом невзрачной простушки. Нана, при ее странном характере, несомненно, была красива. Пусть такая красота нынче не в чести, но классика есть классика. Мода меняется, а классические образцы находят своих поклонников. Причем гораздо более преданных, нежели у ветреных последовательниц моды.

- Вы Нану не любите? - полушутя спросил сыщик. - Ссорились?

- Да нет! С ней даже поссориться нельзя, такая она правильная. Скромница! Глазки опустит и молчит, как истукан. Только я могла стоически выдержать два года с ней под одной крышей. Зато она порядочная, никого не приведет, в смысле парней, деньги можно было в комнате оставлять без опаски, вещи. Не пьет, не курит.

- Совсем?

- Ну, вина чуть-чуть может выпить, а сигареты не признает. Хотя, знаете, я много раз слышала от нее запах дыма. Не знаю, что это был за табак, по-моему, довольно дорогой. Тонкий, изысканный аромат. Меня даже любопытство мучило.

- Я бы на вашем месте спросил.

- Кого, Нану? - саркастически усмехнулась Пашина. - Пустой номер! Она свою дверь закрывала на ключ. Вот, видите? - Девушка показала на врезанный в дверное полотно замок. - Нана очень за этим следила. Никто никогда не приходил к ней в гости. Понимаете? Даже я должна была стучать, прежде чем войти. Сначала мне это казалось ненормальным. Но потом, когда я поближе ее узнала, перестала удивляться. Она запирала не только двери, но и душу.

- И вы ни разу не входили в ее комнату? - поразился сыщик.

- Входила, конечно, по ее разрешению. Ничего примечательного не увидела. У Наны никогда не было ничего лишнего, все вещи она убирала в шкаф и в два больших чемодана. Аккуратистка! Ни пылинки, ни брошенной случайно помады, ни забытого на подушке письма. Ни-че-го. Это уметь надо! Наверное, Нану так воспитали, я слышала, в Грузии строгие нравы: там молодых девушек держат в ежовых рукавицах.

Смирнову было нечего возразить. Он вздохнул, подошел к открытой форточке и выбросил окурок.

- Нана никогда бы так не сделала! - засмеялась Пашина.

- А где она жила до того, как поселилась в этой квартире?

Девушка пожала плечами. Ее подобный вопрос не занимал.

- Откуда мне знать? В общаге, наверное. Или у кого-нибудь из знакомых. Из Наны слова не вытянешь! Бывало, она исчезала дня на два, говорила, что едет за город, побродить по храмам и музеям, вот и все. Куда, с кем, когда вернется? Молчок. Наверное, больше меня вам никто о ней не расскажет.

У Евы сбежал шоколадный кисель. Она так задумалась, что забыла о кастрюльке, из которой теперь текла на плиту сладкая коричневая жидкость.

- Чем это пахнет? - заглянул на кухню Славка. - О-о! Горячий шоколад поджарился!

К его изумлению, Ева не бросилась с тряпкой «наперевес» восстанавливать девственную белизну плиты, а сидела на табуретке, сдвинув брови.

- Я всю ночь крутилась, не могла уснуть, - призналась она. - Осмысливала твой рассказ о Нане. Получается, никто о ней ничего не знает? Чтобы девушка не похвасталась подружкам замужеством, не проронила ни слова о свадьбе, не пригласила выпить по бокалу шампанского за ее счастье? Это невидано! А дверь в ее комнату, всегда запертая на ключ? Здесь что-то нечисто. Может быть, она - террористка-смертница и таким образом решила легализоваться в столице?

- Помилуй, дорогая, она и так проучилась в Москве пять лет. Могла устроить сколько угодно террористических актов. Для этого ей не нужно было выходить замуж, а потом исчезать, вызывая тем самым к себе повышенный интерес. И потом, она грузинка, христианка. Проскуров же венчался с ней! Мусульманка на предательство своей веры ни за что не пошла бы.

- Да, ты прав. Тогда она может быть связана с наркоторговлей, не иначе. Зачем запирать комнату, я не пойму? Чтобы прятать там наркотики, оружие.

- Так уж сразу и наркотики, - возразил Смирнов. - Человек просто охраняет от посторонних свою личную жизнь. Это не преступление, а особенность натуры. Чужое любопытство не всем по душе.

- Значит, Нана Метревели - обыкновенная аферистка! - заключила Ева. - Ей нужна была прописка в Москве, потому она и вышла замуж за Проскурова. А когда ее цель осуществилась, совместное проживание стало ни к чему. Вот она и бросила супруга!

- Я уже подумал о таком мотиве, - кивнул сыщик. - Обидно за Эдика. Главное, зачем исчезать? Что за садистские штучки? Ну, получила прописку, объясни все, уйди по-человечески. Нет, обязательно нужно было спектакль разыграть!

- А не мог он сам ее убить? - вдруг встрепенулась Ева. Новая идея окрылила ее. - Из ревности. Потому и в милицию не пошел, обратился к тебе. Ты по старой дружбе его не выдашь.

Смирнов постучал согнутым пальцем себе по лбу.

- Соображаешь, что говоришь? Эдик на женщину руку не поднимет.

- Ты его в состоянии аффекта видел? - не сдавалась Ева.

- Видел. Он способен контролировать приступы ярости. Даже если допустить самое… дикое, то мною Проскуров прикрываться не стал бы.