Как только солнце село, семейство двинулось в путь. Всю дорогу они молчали и шли очень медленно, и это их спасло. Совсем рядом с собой, метрах в десяти, они услышали чей-то громкий разговор. Спрятавшись в кустах, они увидели, как четверо мужчин проходили мимо.

– Да я те говорю, если поискать, найдём ещё бабу! Все дома вокруг пусты, куда, по-твоему, они, блин, делись?

– Ага, они-то здесь, где-то здесь, но нам с тобой нужно найти их первыми, а не то этот дебил опять их разрубит и придётся трахать не бабу, а её отрубленную жопу!

Люди громко смеялись и удалялись в сторону, противоположную от горы.

Айрем прозвал тех людей «тёмными». Быть может, из-за того, что видел их в основном ночью, во тьме, а может, и потому, что они творили тёмные дела и чернота их, словно шлейф, оседала на душе мальчика чёрным пеплом. Все люди одинаковы – это коктейль из разных составляющих, в том числе тьмы и света, у всех один состав, отличие людей лишь в пропорциях. Каждый человек сам себе бармен. Какой коктейль захочет – такой и намешает. Тьма всегда на поверхности, сверху, а свет нужно добывать, словно драгоценные камни, нырять за ним на глубину. Это сложно. Многие задаются вопросом: если свет так сложно добывать, то, может, это значит, что тьма естественней? Может, жестокость заложена природой как норма, а люди внесли свои коррективы в виде морали и законов? Когда контроль инфов упал – люди освободились от гнёта морали и своих же законов. Свет, и без того находившийся глубоко под слоем тьмы, совсем потух, ведь тьма была упоительна. Она возбуждала и притягивала.

В этот раз семье удалось остаться незамеченными. Айрем подумал, что было бы хорошо найти людей, у которых ещё не погас свет, чтобы объединиться с ними в огромный костёр. Но не для того, чтобы сжигать, а для того, чтобы согревать и освещать. Мальчик вспомнил про пещеры в горах. Дядя Алекс и тётя Сара водили его туда. Они говорили, что, если вдруг инфов не станет, в горах будет безопасно. Странно, почему они об этом говорили? Неужели что-то подозревали? Тогда мальчик не придал значения их словам. Да, в горах безопасно. Там есть множество пещер, и при наличии еды и воды в них можно переждать сложные времена. Следующие шесть дней семейство обходило долину. Пришлось делать большой крюк, потому что в долине, недалеко от подножия, было много тёмных. Айрем задумался, глядя на них. Неужели им так ненавистен мир, что они хотят уничтожить всё вокруг себя? А может сок повредил их рассудок, и они теперь не отличают реальность от сна? Эти люди притягиваются друг к другу и образуют тёмные навозные шары, которые катятся по миру и оставляют после себя пахучие следы. Семья ходила туда-сюда, в нескольких километрах от скал и никак не могла к ним приблизиться из-за этих навозных шаров. В конце шестого дня они вышли к реке и решили идти вдоль неё, пока не найдут удобное неглубокое место для переправы, потому что ни Сирелис, ни Мубтохижон не умели плавать. С восходом солнца они снова скрылись под деревьями и улеглись между грудой больших камней. Днём, после сна, отец позвал Айрема к реке.

– Мать вчера подвернула ногу на скользком камне, пусть пока отдохнёт, пошли проверим реку, может, найдём подходящее место.

– Да, пошли.

– Давайте только недолго! – Сирелис сидела и растирала лодыжку.

– Не волнуйся, мы быстро.

Перед тем как выйти из-под защиты деревьев, отец и сын долго всматривались в каждый метр пространства у реки. Отец уже было хотел пойти, но Айрем схватил его за руку.

– Подожди, нужно вернуться.

– Зачем?

– Плохое предчувствие. Лучше нам держаться вместе.

Предчувствие не подвело. Возвращаясь, они услышали крики. Мубтохижон на бегу подобрал толстую ветку, а Айрем – камень. Прибежав, они увидели человека, расстегнувшего штаны и идущего на Сирелис высунув язык.

– Эй! Отойди от неё! – крикнул Мубтохижон, переступая с ноги на ногу и сжимая палку.

– Нет, не отойду, она моя. Если не будете мне мешать – оставлю вас в живых, – тёмный облизал губы и дотронулся до своего члена.

– Я тебе последний раз говорю… – срывающимся голосом проговорил мужчина.

– Э! – тёмный достал кусок железа. – Я же сказал, что она моя!

Мубтохижон вдруг вспомнил, как он познакомился со своей женой. Это было за два года до рождения Айрема. Сирелис тогда было восемнадцать, а ему – двадцать девять. Мубтохижон узнал, что в доме у соседей сменились жильцы и там появилась красивая девушка. Он тогда приходил на границу участков и ждал. Затем он нашёл её через цех и предложил встретиться. Мубтохижон во всех деталях помнил их первую встречу. Девушка была так красива, что он чуть не предложил ей выйти за него замуж на первом свидании. Её звали Сирелис Вард. Родители её были из местечка между Азией и Европой. После рабской революции все люди выглядели одинаково. Это делалось специально, чтобы не делать различий на нации, а воспринимать всех людей как единый народ. Но спустя двадцать лет люди устали от однообразия и решили одеваться так, как было принято в древности в тех местах, откуда они родом, смешивая при этом современную одежду и древние наряды. Сирелис и её родители следовали этой новой моде. Девушка предстала перед Мубтохижоном в ярко-красном платье с открытыми плечами и руками. Густые коричневые волосы уходили по сторонам и держались на шее широким ожерельем из синих камней и металла. Пояс был из железа, а на запястьях были широкие браслеты, больше похожие на доспехи рыцарей, на пальцах были железные кольца. Дополняли всё это белые кроссовки. У Сирелис были большие карие глаза, в меру пухлые губы и немного опущенный кончик носа. Да, Мубтохижон тогда еле сдержался, чтобы первой его фразой не стала: «Выходи за меня».

– Ах ты ж сука! – крик тёмного выдернул Мубтохижона из воспоминаний, это Сирелис бросила камень, и он попал тёмному по уху.

Медлить было нельзя. Тёмный развернулся и побежал на Сирелис. Айрем, не раздумывая, бросил в него камень и попал тому в затылок. Тёмный упал. Мубтохижон подбежал к нему и начал бить палкой по голове. Мубтохижон был ростом под два метра, спортивное прошлое было видно по его массивной, атлетичной фигуре. Он наносил мощные удары по голове, думая, что палка вот-вот сломается, но она не ломалась. Голова тёмного раскололась раньше. Мубтохижон бросил палку и отошёл. Сирелис вырвало.

– Нужно уходить, – Мубтохижон подошёл к жене и, обняв её, направился в сторону гор.

Айрем всё же убедил родителей дождаться заката. Было бы глупо под конец пути попасться тёмным и умереть прямо у подножья. Время пролетело быстро, и вот семья уже переходила реку. Все трое держались за руки. Глубина была отцу по пояс, но течение было очень сильным, а онемевшие от холода ноги соскальзывали с гладких, размером с кулак камней. Прошли середину, и дно начало подниматься. Вскоре они уже стояли на другом берегу. Это место плохо подходило для подъёма на гору: после речки был небольшой участок леса, который упирался в почти вертикальный склон. Семья шла вдоль него, и вот склон расступился ложбиной.

«Раз-два, раз-два», – Айрем представлял себя инфом и карабкался вверх, не обращая внимания на усталость.