Она слабела.

— Что у вас? — спросила она.

Тихий голос. Даже помощницы заметили это. Хрипловатый. Нет, мягкий и сладкий, как мед. Грамматикус признавал, что она ему нравится, и он наслаждался этим фактом. Уже довольно долго, семьсот лет или даже больше, он не общался с женщинами на уровне физического контакта.

— Ну, новостей хватает, уксор, — ответил он, доставая папку и открывая ее.

— Вы были в порту Мон-Ло? — задала вопрос одна из помощниц, глядя на него в упор.

Грамматикус ощутил волну желания.

— Да… Как вас зовут?

— Туви, сэр, — ответила девушка.

Она была самой старшей из помощниц Рахсаны, около девятнадцати лет. И она явно находила гетмана очень привлекательным.

— Да, Туви. Я изображал торговца по имени Д'сал Хулта и последние четыре дня собирал информацию в городе.

«Помимо прочего», — это уже про себя.

— Разве это не опасно? — спросила другая помощница.

— Да, опасно.

— Как противник не разоблачил вас? — посмотрела на него Туви.

— Тише, — сказала Рахсана. — Сотрудники разведки не обязаны раскрывать свои приемы.

— Все в порядке, уксор. — Он поднял глаза на Туви. — El-the tan nash el et chey tanay.

— Что?

— Это значит, «я говорю на их языке как местный», на нуртийском.

— Но… — начала Туви.

— Моя дорогая, я не скажу вам как, так что даже не спрашивайте. Могу я продолжать?

Туви явно собиралась сказать что-то еще, но Рахсана остановила ее:

— Позвольте гетману продолжить. Хеникер?

— O, конечно. Сама местность, хм… Как нам известно, у нуртийцев нет и никогда не было ни межпланетных, ни орбитальных технологий. Однако местность, называемая портом Мон-Ло и используемая для морских перевозок, изначально была зоной для посадки космических кораблей.

Уксор Рахсана моргнула:

— Космических кораблей?

Он рисковал, разглашая эту информацию, но разум Джона Грамматикуса точно рассортировывал и оценивал данные. Он точно знал, что можно рассказывать, а что нет. Ничего страшного, если имперцы узнают, что Мон-Ло когда-то был космопортом. Кабал посещал это место очень давно, потому он и знал о культуре нуртийцев.

— Да, для космических кораблей, уксор.

— Вы уверены?

— Абсолютно, — ответил Грамматикус. — У меня надежный источник.

— А «изначально» — это когда, Кониг?

— Это примерно восемь — двенадцать тысяч лет назад. Достаточно, чтобы изменился уровень моря, поменялся рельеф, а огромный космопорт, вырубленный в скальной породе, заполнился водой и стал портом морским.

Если быть точным, это случилось одиннадцать тысяч восемьсот двадцать шесть лет назад, а весь процесс длился одиннадцать месяцев. Грамматикус решил не приводить точных цифр. Помощницы уксора заговорили одновременно:

— Это означает, что он был построен еще во времена Второй Эры Технологий?

— Во время Первого Контакта и первых войн с ксеносами.

— Есть предположения относительно того, какая раса ответственна за постройку?

— Знают ли нуртийцы о его происхождении?

— Туви задала лучший вопрос, — прервал их Грамматикус. — Знают ли нуртийцы? Я полагаю, что нет. Как у любого этноса, у них есть мифы и легенды, и в некоторых из них есть интересные моменты, которые можно истолковать как контакт с ксенорасой или вмешательство. Но, пока не пришла Шестьсот семидесятая экспедиция, нуртийцы полагали, что они одни в Галактике. Они даже не понимают, что являются потомками колонистов с Терры.

— В этом весь ужас этой войны — они не признают в нас сородичей, — кивнула Рахсана.

Грамматикус почувствовал горечь в ее словах. Родство означало очень многое для уксоров Гено. Он находил этот аспект Великого Крестового Похода очень печальным. Человечество путешествовало меж звезд, колонизируя тысячи миров, и формировало межзвездное сообщества. И в тот момент, как лезвие гильотины, обрушилась Эра Раздора. На пять тысяч лет межзвездные путешествия стали невозможны из-за варп-штормов. Человеческие миры оказались изолированы, в своем одиночестве пошли по разным путям развития и постепенно забыли о своих корнях. Так случилось и с Нуртом.

Когда Император, как и предсказывал Кабал, наконец объединил разрозненные государства Терры, он начал свой Великий Крестовый Поход — о, это было действительно говорящее название! — с целью найти и воссоединить утраченные человечеством миры. Но было удивительно, как яростно некоторые из потерянных бывших колоний сопротивлялись объединению. Слишком часто флоты экспедиций были вынуждены пойти войной против тех, кого они хотели спасти, и привести к тому, что Император назвал Согласием. По официальной версии, это делалось ради их же блага.

Джон Грамматикус встречал Императора около тысячи лет назад, когда тот был просто еще одним военачальником. Вместе со своими войсками грома и молнии Император пытался закрепить успехи первых после окончания Эры Раздора кампаний и наконец завершить объединение Терры. Тогда Грамматикус служил рядовым офицером Кавказского Ополчения, помогавшего Императору свергнуть тихоокеанского диктатора Дюма.

После кровавых битв за Бактрию Грамматикус стал одним из сотни офицеров, приглашенных на Триумф его армий. Во время праздников Император — уже тогда его величали этим спорным титулом — лично благодарил своих иностранных союзников и лидеров кланов. Грамматикусу повезло попасть в число тех, кому он лично пожал руку. И в тот момент он понял, почему Император — это сила, с которой нужно считаться: тот был невообразимым, ужасающей мощи псайкером и совсем не человеком по любым сравнительным критериям. Грамматикус, не встречавший до того момента никого, равного ему по силе, задрожал и почувствовал себя простым трутнем рядом с королем улья. Император понял чувства Джона в одно мгновение и улыбнулся.

— У тебя острый ум, Джон, — произнес он, даже не спрашивая имени Грамматикуса. — Мы должны как-нибудь поговорить и обсудить варианты, открывающиеся для существ нашего уровня.

Собственно, прежде чем подобный разговор мог бы состояться, Грамматикус умер. Болезненная, глупая первая смерть.

Оглядываясь назад, он часто думал, мог бы он повлиять на будущие действия Императора, если бы остался жив? Сомнительно. Даже тогда, в момент прикосновения, стало ясно, что Император никогда не собирается сворачивать с пути жесточайшего кровопролития. Ведь он обрушил на Галактику самые ужасные машины смерти из когда-либо существовавших: Астартес.

Ирония заключалась в том, что текущая задача Грамматикуса состояла в налаживании сотрудничества, пусть и косвенного, с одним из этих ужасных Легионов Астартес.

Гахет как-то отметил, что Император был единственным человеком, который когда-либо мог стать полноправным членом внутреннего круга Кабала.